— Давно я не был в центральной больнице. Спецотделение там еще существует?

— С камерами-одиночками?

— Правильно поняли.

— Десять одиночек с решетками и стальными дверьми. Половину третьего этажа занимают. Бохнач просит разломать перегородки и сделать одну общую палату на весь этаж, места ему не хватает. Он прав, на этой площади можно сорок коек поставить. Тем более что больница обнесена частоколом и колючкой.

— Повременим пока. Я сам навещу больницу. Распорядитесь освободить все одиночки и к моему приезду дезинфицируйте этаж.

— Будет исполнено, Василь Кузьмич.

Танец кончился. Белограй прошел в соседний зал, где были накрыты столы, и выпил водки. Не один, конечно. Каждый лез со своей рюмкой. Где еще встретишь генерала, не занятого делом. Жалобы, просьбы, записочки, доносы — все отметалось на корню, принимались только тосты и поздравления. Рюмками генерала не свалишь, а фужерами на людях пить водку не удобно. Тостов много, водки мало, пришлось вернуться в танцзал несолоно хлебавши.

Оркестр играл фокстрот, Варя Горская стояла на том же месте и от неожиданности вздрогнула, когда к ней подошел здоровенный дядя в бостоновом костюме. Белограя она видела впервые и кто ее пригласил на танец, понятия не имела. Мужчина солидный, с военной выправкой, широкоплечий и немного смущенный: ему проще бойцовые турниры с косолапым Добрыней устраивать, чем женщину на танец пригласить.

Он положил ей руку на хрупкую талию и вывел в центр зала. Варя тоже смущалась. Она уже не помнила, когда танцевала в последний раз. Неуклюжий громила танцевал очень легко, и она перестала беспокоиться за свои ноги. Похоже, их не отдавят и не испортят чужие туфли, взятые напрокат. Спасибо Лизе Мазарук, она привела женщин из числа осужденных на свой личный склад, где от обилия платьев, обуви и чулок глаза разбегались. Женщинам разрешили одеться на свой вкус и по своему размеру. Елизавета Вторая и не собиралась отбирать у них наряды, но только они об этом ничего не знали. И к чему им высокие каблуки да чулочки на пятидесятиградусном морозе?

— У вас есть какие-нибудь жалобы, Варвара Трофимовна? Могу посодействовать.

То, что ее назвали по имени, не удивило. На шутку смахивало.

— О каких жалобах может идти речь, если раны больным бензином протирают.

— И это в центральной больнице?

— А чем она лучше других? Названием и количеством больных. Это в больницах Москвы полы паркетные, а врачи анкетные. О медикаментах и лекарствах мы не мечтаем, а вот целебные травы в Якутии произрастают повсеместно. Тайга — лекарственный кладезь. Нам бы партию травки полезной собрать, мы тысячи людей на ноги поставим.

— Самолета хватит?

— Воза хватило бы на безрыбье. Кстати о рыбе. Трески в Охотском море хватает, а рыбьим жиром дистрофиков на ноги поднять можно. Тоже не проблема. Все вольные рыбным промыслом заняты. С «материка» мы помощи давно не ждем, почему же не использовать собственные ресурсы? Самолеты свои есть, якуты — охотники отменные, травы знают. Шаманов своих природной аптекой обеспечивают и нас мешками завалить могут. У чукчей олений кумыс есть, он туберкулез лечит. Они-то из него самогонку гонят и брагу настаивают. Уж лучше на дело его пускать, чем на пьянство.

— А вы хваткая женщина, Варвара Трофимовна.

— Можно Варя. Как легко вы танцуете! Боюсь вам на ногу наступить.