Взрывы смеха и болтовня мгновенно стихли: взгляды гостей теперь были прикованы к экранам. От щемящего величия вечного и непреходящего захватывало дух.

Все словно оцепенели, когда две старые слонихи, многие годы оберегавшие свое стадо на Замбези, внезапно ринулись вперед, громко хлопая ушами, похожими на локаторы, и красная земля комьями полетела из-под их тяжелых ног. Оглушительный рев слонов вдруг оборвался, и… ничего, кроме грохота ружейной пальбы. Разрывы зарядов над головами животных разбегались едва заметными серыми облачками, легкими, как страусиные перья.

Громадные туши валились на землю от попавших в лоб пуль и еще долго дергались в предсмертных конвульсиях. В течение сорока пяти минут, пока длился фильм, зрители глаз не могли оторвать от экранов, прикованные к происходящему на прекрасном и страдающем Африканском континенте. Дэниелу удалось передать контраст между поистине неземными красотами этой земли и чудовищными преступлениями на ней.

Мелькнул последний кадр, и в комнатах на некоторое время воцарилась тишина. А потом заговорили все разом, перебивая друг друга и делясь впечатлениями. Затем раздались чьи-то робкие аплодисменты, которые тут же подхватили все присутствовавшие, долго и громко выражая тем самым свою признательность и поздравления. Элна молча стояла рядом с Дэниелом, крепко сжимая его руку.

Однако очень скоро Дэниел понял, что ему хочется сбежать от этой суеты, шума и бесконечных поздравлений. И незаметно выскользнул на балкон.

Навалившись на перила, он смотрел вниз, на темные воды Темзы, отыскивая взглядом лодочные огни. Он устал от невероятного напряжения и внутреннего эмоционального подъема, испытываемого им в течение всего этого вечера. Удивительно, но его собственный фильм одновременно и взволновал, и опечалил его. Казалось, что за истекшее с момента съемок время боль, таившаяся в нем, должна бы притупиться, но ничего подобного! В особенности это касалось Джонни Нзоу и всей сцены с отстрелом слонов. Оживший на экране Джонни заставил его заново пережить весь ужас увиденного в Чивеве, и сердце его вновь пронзила острая боль.

Внезапно желание вернуться в Африку охватило Дэниела с новой силой, и он мгновенно понял, что не успокоится теперь до тех пор, пока не попадет туда. Пусть ему сколько угодно аплодируют, для него это уже пройденный этап. Его душа кочевника требовала новых острых ощущений. Он и так слишком засиделся в этом огромном городе, тогда как необыкновенные и волнующие приключения ждали его впереди.

Он вдруг почувствовал, что кто-то осторожно коснулся его локтя. Сначала он не обратил на это внимания, но, обернувшись, увидел рядом девушку с ярко-рыжими распущенными волосами. Не заметить эту огненную копну было просто невозможно. Девушка крепко, по-мужски держала его за локоть. Почти такого же роста, как и он сам, с крупными и запоминающимися чертами лица: широкий рот с полными губами, большой нос – она казалась некрасивой. Но кончик носа был смешно вздернут, а тонкие ноздри аккуратно очерчены, что придавало ее облику некое очарование.

– Я весь вечер пытаюсь поймать вас, – уверенно произнесла она глубоким голосом. – Но вы сегодня нарасхват.

Вряд ли ее можно было назвать симпатичной – обветренная кожа на лице сплошь усыпана веснушками. Однако от нее веяло удивительной чистотой и свежестью, а в неярком свете, падавшем из окна, глаза ее блестели и казались совсем зелеными. Их обрамляли густые длинные ресницы, похожие на тонкие бронзовые проводки. Эти зеленые глаза зачаровывали, и девушка выглядела необыкновенно притягательной, поражая открытостью и загадочностью одновременно.

– Элна обещала представить меня, но, видимо, сегодня я просто не дождусь этого. Меня зовут Бонни Ман. – И она по-мальчишески улыбнулась, сразу расположив к себе Дэниела.