– В своем, в своем. Я же не хихикаю, как ненормальная, а говорю вполне серьезно, разве нет?

– Да. Но все свои ленты я монтирую сам, оператор не имеет к этому никакого отношения.

– Ничего, как только вы привыкнете к этой мысли, она перестанет казаться вам такой уж абсурдной, – хмыкнула Бонни.

– Ладно. Пусть будет тысяча двести фунтов в неделю, но о процентах, пожалуйста, забудьте.

– По-моему, в вашей квартире жуткая акустика. Я просто не верю своим ушам. Я хочу сказать, вы ведь не собирались ненароком оскорбить меня, правда, Дэнни?

– Мисс Ман, вы не могли бы оказать мне услугу? Будьте добры, застегните верхнюю пуговицу вашей блузки.

В разрезе блузки виднелось загорелое и такое же, как и лицо, усыпанное веснушками тело, но чуть ниже светлела молочно-белая полоска, гладкая и чистая. На девушке не было лифчика, и под тонкой хлопчатобумажной кофточкой груди торчали, как два крепких круглых плода.

Бонни посмотрела в разрез блузки.

– Разве там что-то не в порядке? – игриво спросила она.

– Наоборот. Все в полном порядке. И именно это меня отвлекает.

Бонни покорно застегнула пуговицу.

– Итак, вы сказали тысяча семьсот пятьдесят фунтов и четыре процента, – заметила она.

– Действительно, с акустикой у меня в квартире что-то не то, – согласился Дэнни. – Я сказал полторы тысячи и полтора процента.

– Два процента, – упорствовала Бонни и, когда он со вздохом согласился, деловито добавила: – И сотня суточных в день.

Они почти три часа согласовывали условия контракта. Когда обсуждение близилось к концу, Дэнни неожиданно поймал себя на мысли о том, что эта девушка заставила его уважать себя. Она и в самом деле оказалась крепким орешком.

– А как насчет договора о намерениях? – поинтересовался он. – Или обойдемся рукопожатием?

– Мы, конечно, пожмем друг другу руки, – ответила она. – Но после того, как я буду держать договор о намерениях.

Дэниел у себя в кабинете набрал черновой вариант соглашения на компьютере, а потом позвал Бонни. Она чуть наклонилась, чтобы прочесть набранный текст. Ее полные, теплые, как нагретые под солнцем Калахари дыни, груди коснулись его плеча.

– Вы даже не упомянули, что летим мы первым классом, – фыркнула Бонни. – И здесь не сказано, что зарплата будет начисляться с момента подписания контракта.

Ее запах оказался еще сильнее, чем во время их первой встречи. Он просто таял от удовольствия. Почти год он вел жизнь девственника, и ему пришлось нелегко.

– Хороший мальчик, – весело улыбнулась Бонни, после того как он внес поправки, о которых она его просила. – Теперь действительно все очень хорошо.

Тембр ее голоса резко изменился: он стал чуть хрипловатым и мягким одновременно. И аромат, исходивший от ее тела, словно бы стал еще насыщеннее. Он щекотал Дэниелу нос, и не реагировать на это Дэниел не мог. Эта женщина возбуждала его, наполняя воздух флюидами, от которых кружилась голова, и в крови начиналось брожение.

Дэниел с трудом сконцентрировался на копиях контракта, предназначенных для Элны и БМСК.

Бонни наклонилась, чтобы подписать все четыре копии, и теперь упиралась ему грудью в спину, а сама она горячо дышала ему в щеку. Взяв у нее авторучку, он подписал бумаги вслед за ней.

– Ну что, скрепим наш договор рукопожатием? – обернулся он к Бонни, протягивая ей свою ладонь. Не обращая внимания на протянутую руку, она начала медленно расстегивать пуговицы его рубашки, пристально глядя ему в глаза и улыбаясь.