Соседка не случайно так хорошо все знает о Чернове, она ведь близкая подруга его матери, которая до замужества жила здесь же.

Отец самой Елизаветы Никифоровны, главный инженер крупного военного завода, получил квартиру в этом доме, который был построен в середине тридцатых годов прошлого века. Квартиры здесь давали людям заслуженным: руководителям и ведущим специалистам крупных предприятий, профессорам университета. Яшины въезжали в новую квартиру на четвертом этаже одновременно с соседями по площадке, семьей профессора биологического факультета Тарасовского университета Петра Ивановича Татаринцева. Соседи часто становятся ближе родственников. Так случилось и с семьями Татаринцевых и Яшиных.

Заботы новоселов, обустраивавших квартиры, сблизили отцов. Перевод детей в новую школу помог сойтись мамам. Лиза Яшина и Катя Татаринцева оказались одногодками и поступили в один класс. Вживание в новый коллектив сдружило и девочек.

Они были самыми близкими подругами и гибель в авиакатастрофе Катюши Елизавета Никифоровна пережила очень тяжело.

– В авиакатастрофе? – переспросила я. – Яков Павлович мне об этом не рассказывал.

– Вы не знаете, что и мать, и отец Яши погибли? – чуть ли не в один голос удивились все трое.

Роман подруги с Павлом Черновым развивался на ее глазах, она присутствовала на крестинах всех детей и помнит, каким долгожданным был Яков, родившийся через пятнадцать лет после третьей дочери, когда уже никто и не надеялся: его маме к тому времени пошел пятый десяток.

– Помню, – Елизавета Никифоровна с удовольствием пустилась в воспоминания, – Катя пришла ко мне такая растерянная: рожать в такие годы! До этого она не делала абортов – просто после рождения третьей дочери перестала беременеть, хотя Павлу Романовичу очень хотелось иметь сына. Он дочек очень любил, но все расстраивался, что некому передать фамилию. И дед его, и он сам очень гордились своим родом, семейными традициями, знали предков, как они говорили, до двенадцатого колена. А тут род прекращается, ведь у него самого младший брат в войну умер – последствия ленинградской блокады сказались, а у сводной сестры, которая родилась после войны, одна-единственная дочка. И вдруг беременность: такая радость, но и опасность – как немолодой организм справится с такой нагрузкой? Да и Павел Романович повел себя как-то странно. То ли уже не верил, что может родиться сын, то ли уже свыкся с мыслью, что он последний в роду Черновых, и особенного энтузиазма, узнав о прибавлении в семействе, не проявил.

– В общем, сомневалась она сильно. А потом довольна была, что решилась: Яша стал игрушкой для всех Черновых – они его на руках носили. Сестры на нем практику проходили, как с младенчиками обращаться, – пошутила Елизавета Никифоровна, – ведь сами к тому времени уже на выданье были. Он рос послушным, очень способным мальчиком. Но Павлу Романовичу не удавалось уделять долгожданному сыну много внимания. Он к тому времени стал ученым с мировым именем, летом все по экспедициям ездил, раскапывал что-то, а зимой по заграницам – то на симпозиумах, то лекции в университетах иностранных читает. Денег у них много стало, но Катя расстраивалась, что Яша очень мало видит отца. Правда, его дед заменял со стороны матери, Петр Иванович Татаринцев.