Он имел в виду немедленный арест Дезире Адонис, проживающей в Лос-Анджелесе, штат Калифорния.

— Кто бы мог подумать! — пробурчал он, отнимая от уха замолчавшую трубку. Тряхнув головой, чтобы прогнать остатки сна, он пошел на кухню приготовить себе кофе. Его ждет долгий день, но если все закончится хорошо, сегодня ночью он впервые с того дня, когда Джон Томас Найт ворвался в его кабинет, заснет спокойно, без угрызений совести.

Майк Пуласки в сопровождении секретаря клуба и четверых детективов в штатском шел по территории теннисных кортов к самой дальней площадке.

Даже отсюда она выделялась из всех играющих. Рыжие волосы пылали огнем, оттененные белоснежной теннисной одеждой на фоне яркой зелени кустарников вдоль забора и кирпичного покрытия корта. С идеальным загаром, без капельки жира, она потянулась на цыпочках и, выбросив вверх руку с ракеткой, отбила подачу, когда, казалось, нужный момент уже был упущен. С видимым удовольствием Дезире отправила мяч обратно через сетку.

— Ха! — выдохнула она, покачиваясь на носках, в то время как ее противник помчался к мячу, пытаясь достать его. Мяч попал в корт у самой черты. — Гейм! — выкрикнула она и засмеялась, вскинув вверх руки, охваченная радостным чувством победы.

Все еще улыбаясь, она заметила мужчин, приближающихся к корту. Волна паники и ярости, окатившая все ее существо, была сразу загнана глубоко внутрь. Это невозможно, твердила себе она. Они не могут ничего знать.

Задушив все эмоции, которые вызвало их появление, Дезире приготовилась подавать, всем своим видом показывая, что она спокойна и сосредоточенна. Ведь Дезире, что ни говори, настоящая спортсменка, готовая уступить первый удар сопернику, но всегда играющая до победы.

— Дезире Адонис?

От голоса Майка Пуласки дрожь пробежала по ее нервам. Она заметила грязное пятно у него на ботинке. И поморщилась. Донни никогда бы не вышел на люди в таком виде.

— Да, — ответила она и, улыбнувшись, протянула руку для рукопожатия, которому не суждено было состояться.

Она задохнулась от неожиданности, когда внезапно на ее запястьях защелкнулись наручники.

— Дезире Адонис, вы арестованы за попытку убийства Саманты Карлайл. Вы имеете право хранить молчание. Если вы…

Все, что он говорил дальше, перестало существовать, кроме одного слова «попытку». Должно быть, она неправильно его поняла. Здесь какая-то ошибка.

Но выражение на помятом лице мужчины говорило само за себя. Дезире попыталась улыбнуться, подняла руки и потрясла браслетами наручников, словно все это было шуткой.

— Меня арестовывают, — произнесла она, обращаясь к своему партнеру, который, замерев, смотрел из-за сетки на все происходящее. — Можете вы этому поверить? Они говорят, что я кого убила. Кого, вы говорите, я убила? — спросила она, стрельнув глазами в Пуласки, и сверкнула улыбкой, в прошлом не раз приносившей ей успех. — И когда я это сделала? В перерывах между оформлением банкротства и визитами в парикмахерскую?

Пуласки подавил желание впечатать кулак в этот рот. Что-то в этих глазах подсказывало ему, что он не ошибся и арестовал ту самую женщину. Её смех был чуть-чуть выше и истеричнее, чем следовало. Блеск этих зеленых глаз был слишком ярок, а нервный тик в уголке рта выдавал, что она лжет.

— Повторяю, — произнес он медленно, хотя другой детектив на его месте взял бы ее за руку и повел прочь. — Вы арестованы за попытку убийства Саманты Карлайл.

Над их головами пролетел авиалайнер, заглушив конец фразы. Но для Дезире это было уже не важно. Она услышала достаточно, чтобы потерять самообладание.