Пока Гарри приходил в себя, в комнате стало тесно. Людей заметно прибавилось, и возглавлял группу импозантный мужчина в огромном парике, который, развернув пергамент, что-то с выражением зачитывал.

Гарри помотал головой, в очередной раз поразившись ее крепости. Звук вернулся, и Гарри смог расслышать то, что мужик читал.

— … И все лица мужского пола в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет, имеющие благородное происхождение, приглашаются на летний бал, устроенный его величеством в честь совершеннолетия прекрасной принцессы Селии.

— Мессир, вы сказали, что бал состоится уже сегодня?

— Да, баронесса, — мужик церемонно поклонился.

— Но… Как же так? Мы же не успеем как следует приготовиться!

— Это было совершенно неожиданное решение его величества. Но приготовиться вам все же следует. Скажу по секрету, — мужик немного понизил голос. — Его величество планирует не просто бал. Он сделал подарок ее высочеству: если ее высочество во время этого бала найдет того, кого полюбит всем сердцем, и кто в ответ полюбит ее, то его величество не будет возражать против брака влюбленных, — мужик качнул париком, а женщина присела в реверансе. — Но я вам ничего не говорил. А теперь извините, баронесса, мне еще предстоит объехать множество достойных семейств нашего королевства.

Когда дверь за гостями закрылась в комнате, являющейся, как наконец-то понял Гарри средневековой кухней, началась сумотоха.

— Мама, — белокурый красавец оглянулся на женщину. — Это… это… это же отличный шанс стать зятем короля!

— Какой позор, — женщина словно не слышала сына. Она приложила руки к горящим щекам. — Встречать графа на кухне. Что он о нас подумал?

— Мама, какая разница, что о нас подумал граф? — брат красавца выглядел не менее возбужденным, чем его брат. — У нас просто выбора не было. Мы же не виноваты, что они зашли с черного входа, как прислуга. Мама, приди в себя! Нам нужно начать готовиться к балу!

— Да-да, конечно, — женщина спохватилась и заметалась по кухне. — Думаю, у Орланда есть все шансы очаровать крошку Селию.

— Почему именно у Орланда?

— Ну, а у кого еще? — красавец тряхнул головой. — Не у тебя же, Ричард.

— А собственно, почему нет?

— Еще скажи, что Кевин сможет соблазнить принцессу, своей немытой рожей.

Гарри уже понял, что почему-то Кевином называют его. Он поднялся и снова направился к двери, бормоча под нос:

— Рожу и помыть можно, и вообще, нафига мне сдалась какая-то принцесса? Еще бы понять, где я вообще оказался.

— Что ты там бормочешь? — догнал его голос Орландо возле самой двери.

— Говорю, совет вам и любовь, а я пойду кур покормлю, а то они, правда, сдохнут.

Он не видел, как братья переглянулись между собой и направились к нему с мерзкими улыбочками.

— Кевин, а ты не хочешь поехать на бал?

— Вот еще, конечно нет. С меня и одного бала хватило, век его буду помнить, — Гарри открыл дверь и уже хотел выйти, как вдруг женщина перехватила его за рукав рубахи.

Скосив глаза, Гарри убедился, что действительно вместо удобной, теплой мантии на нем надета холщовая рубаха, жутко мятая, в пятнах сажи и вдобавок жутко колючая.

— Кевин, дорогой, ты конечно же можешь поехать на бал, ты же слышал, что сказал граф, все благородные юноши обязаны присутствовать, а ты все же баронет.