– Ты это… – предупредил волк. – Не оглядывайся… Тебе сейчас разные голоса казаться будут, а ты не поддавайся. Суеверие, конечно, но от греха подальше…

От скорости туман по обе стороны лица свивался в спирали. Да-а-а, без ветрового стекла при таком движении трудновато…

– Вот, бывало, и мы с Иванушкой так мчались… – ностальгически бубнил откуда-то снизу знакомый глуховатый голос, совершенно без одышки. – Сядет он мне на спину, свистнет в два пальца, врубит первую…

– Чего врубит?

– Да это я так… – смущенно отозвался волк. – Заговариваться начал на старости лет…

Бесконечная плавная скачка завораживала, заставляла веки сами собой склеиваться…

– А Иванушка-то не Дурачок, часом? – поинтересовался Георгий, героически борясь со сном.

– Сам ты дурачок! – обиделся «скакун». – Царевич!..

Бросив взгляд вниз, Арталетов ошеломленно разглядел на себе вместо уродливого рубища парчовый кафтан с поперечными застежками на груди, напоминающими не то «разговоры» на шинелях буденовцев, не то «бранденбуры» гусарских доломанов, а вытянув ногу, с риском сломать ее на полном скаку о какой-нибудь шальной пень, увидел, что обута она в сафьяновый щегольской сапог, изукрашенный прихотливым переплетением узорчатого шитья.

«Прямо как “Иван-Царевич на сером волке” Васнецова! – изумленно подумал Арталетов, разглядывая на своей руке не менее красивую, чем обувь, узорчатую перчатку с длинными крагами. – Только Василисы Прекрасной на коленях не хватает… Сплю я, что ли?»

В тот же самый момент, когда на коленях начало образовываться что-то теплое и упоительно мягкое, его сильно мотнуло вперед так, что спросонья удалось только каким-то чудом удержаться от падения.

«А еще жалел, что ветрового стекла нет! Как вмазался бы сейчас…»

– Приехали, добрый молодец! – пропыхтел снизу волк. – Слезай, касатик…

8

Все взревели, как медведи:

Натерпелись! Сколько лет!

Ведьмы мы или не ведьмы?

Патриоты или нет?

Вторые сутки уже Георгий жил у бабки, к которой его привез неведомыми лесными тропками говорящий волк…

Нет, к покойной уже, к сожалению, бабушке Красной Шапочки эта бабка не имела ровно никакого отношения. Приютившая Арталетова хозяйка была настоящей Бабой-Ягой, причем даже не на вид, – с лица, не слишком еще пожилая женщина – лет пятидесяти с хвостиком (можно было бы сказать и «шестьдесят без малого», но кто способен точно определить истинный возраст женщины?), была как раз благообразна, равно как и со всех остальных сторон, – а по внутреннему, так сказать, содержанию.

И опять вы не правы, дорогой читатель. Склочным и вредным нравом, подобно многим своим ровесницам, особенно тещам и свекровям, заслуженно носящим вышеупомянутый титул, давно ставший нарицательным, хозяйка уединенного лесного владения тоже не отличалась. Просто по профессии она была колдуньей, только и всего…

Пожилые женщины, чаще всего одинокие, не обремененные сонмом детей и внуков, и после выхода на пенсию остаются верными нелюбимой некогда профессии, давно впитавшейся в плоть и кровь, ставшей второй натурой. Вот так же и местная Баба-Яга и в немолодые свои годы продолжала заниматься колд