Но сегодня мне захотелось посмотреть, нет ли чего в такой трубочке. И вот в первой же трубочке я нашёл хороший орех, так плотно прихваченный, что с трудом удалось палочкой его вытолкнуть.

Вокруг берёзы не было орешника. Как же он туда попал?

«Наверно, белка его туда спрятала, делая зимние свои запасы, — подумал я. — Она знала, что трубка будет всё плотнее и плотнее свёртываться и всё крепче прихватывать орех, чтоб не выпал».

Но после я догадался, что ото не белка, а птица ореховка воткнула орех, может быть украв из гнезда белки.

Разглядывая свою берестяную трубочку, я сделал ещё одно открытие: под прикрытием ореха поселился — кто бы мог подумать? — паучишко и всю внутренность трубочки затянул своей паутинкой.

Верхоплавки

На воде дрожит золотая сеть солнечных зайчиков. Тёмно-синие стрекозы в тростниках и ёлочках хвоща. И у каждой стрекозы есть своя хвощовая ёлочка или тростинка: слетит и на неё непременно возвращается.

Очумелые вороны вывели птенцов и теперь сидят, отдыхают.

Листик, самый маленький, на паутинке спустился к реке и вот крутится, вот-то крутится…

Так я еду тихо вниз по реке на своей лодочке, а лодочка у меня чуть потяжелее этого листика, сложена из пятидесяти двух палочек и обтянута парусиной. Весло к ней одно: длинная палка и на концах по лопаточке. Каждую лопаточку окунаешь попеременно с той и другой стороны. Такая лёгкая лодочка, что не нужно никакого усилия: тронул воду лопаточкой — и она плывёт, и до того неслышно плывёт, что рыбки ничуть не боятся. Чего-чего только не увидишь, когда тихо едешь на такой лодочке по реке!

Вот грач, перелетая над рекой, капнул в воду, и эта известково-белая капля, тукнув по воде, сразу же привлекла внимание мелких рыбок верхоплавок. В один миг вокруг грачиной капли собрался из верхоплавок настоящий базар. Заметив это сборище, крупный хищник — рыба шелеспёр — подплыл и хвать своим хвостом по воде с такой силой, что оглушённые верхоплавки перевернулись вверх животами. Они бы через минуту ожили, но шелеспёр не дурак какой-нибудь: он знает, что не так-то часто случается, чтоб грач капнул и столько дурочек собралось вокруг одной капли; хвать одну, хвать другую — много поел, а какие успели убраться, впредь будут жить, как учёные, и если сверху им каплет что-нибудь хорошее, будут в оба глядеть, не пришло бы им снизу чего-нибудь скверного.

Барсучьи норы

Оттого лес называется тёмным, что солнце смотрит в него сквозь вершины деревьев, как в оконце, но не всё в лесу увидит.

Так, нельзя ему увидеть барсучьи норы и возле них хорошо утрамбованную песчаную площадку, где катаются молодые барсучата. Нор тут нарыто барсуками множество. Зачем же им столько нор? А всё из-за лисы, которая любит селиться в готовых квартирках и неопрятностью своею выживает хозяев — барсуков.

Уйти бы барсукам на новое место, подальше от непрошеной гостьи. Но место замечательное, переменить не хочется: песчаный холм, со всех сторон овраги, и все такой чащей заросло, что солнце смотрит и ничего увидеть не может в своё оконце. Вот и роют барсуки новые норки.

Красные шишки

В солнечное летнее утро вхожу я в лес.

— Здравствуйте, знакомые ёлочки, как поживаете, что нового?

И они отвечают по-своему, что всё благополучно, что за это время молодые красные шишки дошли до половины настоящей величины.

И это правда, это можно проверить: старые, бурые, пустые, висят рядом с молодыми, красными, на деревьях; можно сосчитать, и выйдет как раз половина.

Лесной шатёр

Столетние усилия дерева сделали своё: верхние ветки свои эта ель вынесла к свету, но нижние ветки-детки, сколько ни тащила их наверх матушка, остались внизу, сложились шатром, поросли зелёными бородами, и под этим непроницаемым для дождя и света шатром поселился…

Кто там поселился?

Мы возвращались с охоты мимо этой ёлки.