И она была права. Пока Маргарита приводила в их супружескую постель всякого, кто только ей кивнет, Генрих плел заговоры.

Вместе с Монморанси, Тюренном, Гитри-Бертишером он создал тайную организацию, целью которой было свергнуть с престола Карла IX, устранить герцога Анжуйского, ставшего королем Польши, и посадить на престол Франциска, герцога Алансонского, самого младшего сына Екатерины Медичи.

Франциск, отличавшийся нравом завистливым, амбициозным и злым, окружил себя настоящими головорезами, способными убить всякого, кто ему чем-то досадил или оказался несдержан на слово, и подготавливал захват замка Сен-Жермен-ан-Ле, где находился король.

И, однако, как пишет в своих «Мемуарах» герцог Бульонский, «посреди всех этих хитросплетений всегда оставалось место для многочисленных любовных связей, бывших при дворе вечным источником постоянных ссор; немного можно назвать, а то и вовсе не припомнить инцидента, в котором не были бы замешаны женщины, чаще всего оказывавшиеся причиной бесконечных несчастий для тех, кто их любил и кого они любили».

В числе фаворитов герцога Алансонского был сеньор Бонифаций де Ла Моль, блестящий танцор на придворных балах и любимец всех дам. «Монсеньор герцог, в услужении у которого он находился, — рассказывает Пьер де Л`Этуаль, — дарил его своей дружбой и бесконечными милостями, в то время как королю он был ненавистен по причине некоторых своих особенностей, имеющих отношение скорее к миру любви, чем к миру войны, поскольку данный дворянин прослыл не столько поклонником Марса, сколько усерднейшим почитателем богини Венеры; к тому же он был очень суеверен, очень набожен и от частого посещения месс весь пропах ладаном (так, во всяком случае, говорили гугеноты). Он действительно не ограничивался ежедневным присутствием на мессе, но слушал их по три, а то и четыре в день; бывало, и пять, и шесть раз, даже находясь в армии, — явление крайне редкое для людей этой профессии. Если верить слухам, то день, когда он не был на мессе, он считал проклятым днем. Остаток дня и ночь он обычно проводил в занятиях любовью, будучи глубоко убежден, что прослушанная с набожным рвением месса очищает от всех грехов и распутств, которые до этого совершались; знавший об этом его убеждении покойный король часто говорил со смехом, что тем, кто пожелал бы вести учет развратных деяний де Ла Моля, достаточно сосчитать количество месс, на которых тот присутствовал» .

Этот богобоязненный развратник был просто создан для Маргариты, которая сама с необычайной легкостью переходила из церкви в альков и укладывалась в постель со своими любовниками, в то время как волосы ее еще благоухали ладаном.

Однажды он увидел ее, одетую в платье из брокара с большим вырезом, позволявшим «видеть эту высокую и полную грудь, по которой обмирали все придворные», и, конечно, сразу в нее влюбился…

Влюбился так, что утратил всякую веру в себя, забыл, что он красив, и внушил себе, что одно лишь небесное провидение поможет ему добиться расположения Маргариты. И тогда ему в голову пришла парадоксальная, иначе не назовешь, идея обратиться за помощью к Пресвятой Деве.

Целыми днями он с яростным упорством перебирал четки, но результатом этого была лишь мозоль, образовавшаяся на указательном пальце. Возмущенный, он решил обратиться за помощью к нечистой силе и потому попросил Козимо Руджиери, мага Екатерины Медичи, чтобы тот приворожил Маргариту.

Козимо вылепил из воска статуэтку, похожую на принцессу, надел ей на голову корону и, взяв виноградную косточку, уколол статуэтку в то место, где должно располагаться сердце. При этом он бормотал какие-то заклинания на древнееврейском…

Убежденный в могуществе подобного колдовства, Ла Моль на гнутой же день предстал перед Маргаритой с весьма уверенным видом. Темпераментная королева Наваррская и без того давно заприметила Бонифация.