Кэсси перевела дыхание.

— Не знаю почему, — ответила она. — Клянусь Богом, не знаю. Я пыталась его спрашивать, но он ответил, что все слишком сложно, ему плохо и он не готов к серьезным отношениям… Вероятно, у него кто-то есть или… Теперь мы почти не разговариваем. Он даже не смотрит в мою сторону. Не представляю, что мне делать. — Ее голос задрожал.

— Вы только послушайте, — усмехнулся О'Келли. — Мэддокс выбрала не ту профессию. Ей бы в актрисы.

Но она не играла, и Розалинда почувствовала это.

— Что ж, — отозвалась она с едва заметной ноткой удовлетворения, — меня ничто не удивляет. Он никогда не говорил о вас как о возлюбленной.

— А что он говорил?

Кэсси явно старалась подставить Розалинде самые уязвимые места, специально раскрывалась, позволяя бить в больные точки, послушно выкладывала саму себя на блюдечке, чтобы ее собеседница могла разделаться с ней со вкусом и не спеша. У меня сжалось сердце.

Розалинда долго выдерживала паузу.

— Он сказал, что вы очень назойливы, — наконец ответила она. Ее голос звучал звонко, чисто и спокойно. — «В отчаянии» — так он говорил. Поэтому вы были настроены против меня: ревновали и боялись, что он может влюбиться в меня. Нет, он старался говорить о вас неплохо — похоже, ему вас просто жаль, — однако было ясно, что он не знает, как от вас избавиться.

— Какая чушь! — прошипел я в ярости, не в силах сдерживаться. — Никогда…

— Заткнись! — бросил Сэм, а О'Келли буркнул:

— Кому какое дело?

— Тише, пожалуйста, — попросил эксперт.

— Я сказала ему, что о вас думаю, — задумчиво продолжила Розалинда. — Неужели он последовал моему совету?

— Да, — дрогнувшим голосом ответила Кэсси. — Видимо, да.

— Надо же. — Снова нотка удовлетворения. — Вы в него здорово влюблены?

Тишина.

— Верно?

— Не знаю. — Кэсси говорила глухо и с трудом, но лишь когда она хлюпнула носом, я сообразил, что она плачет. — Я об этом вообще не думала, пока… просто… я никогда ни с кем не была так близка. А теперь все путается у меня в голове и я не могу…

— Ах, детектив Мэддокс, — вздохнула Розалинда. — Если не желаете быть честной со мной, будьте честной хотя бы с собой.

— Я не могу. — Кэсси едва выдавливала слова.

Мне показалось, будто фургон превратился в мрачный склеп, а его стены надвигаются на нас как в кошмарном сне. Два голоса добавляли нотку леденящего страха, словно мы подслушивали разговор двух умерших душ, схватившихся в жестоком поединке. Ручка двери терялась в темноте, и я поймал предупреждающий взгляд О'Келли.

— Ты сам вызвался, Райан, — сказал он.

Я почти не мог дышать.

— Я должен туда пойти.

— Зачем? Все идет по плану, так, как мы хотели. Не дергайся.

В динамиках раздался судорожный вздох.

— Нет, — возразил я. — Послушайте.

— Она выполняет свою работу, — заметил Сэм. В грязновато-желтом свете ламп его лицо было непроницаемо. — Сиди.

Эксперт поднял палец.

— Возьмите себя в руки, — презрительно произнесла Розалинда. — Чертовски трудно вести разумный разговор с истеричкой.

— Простите. — Кэсси опять хлюпнула носом и тяжело вздохнула.