Вот она, будто отчаявшись обнаружить потерянную ношу, вскочила на стол, оттуда на радиатор центрального отопления, повторяя путь, по которому ранее пронесла добычу, и опять занялась на подоконнике беспорядочными поисками. Подоконник ровен, ребро углубления для рамы всюду одинаковое, нет на нем никаких заметных ориентиров.

Долго мучилась оса. Мне хотелось ей помочь и придвинуть поближе ее добычу. Но, осторожная, она каждый раз улетала, напуганная моими движениями.

Так и не нашла добычу, бросила ее. И пролежал паук нетронутым несколько дней, пока я не забрал его и не спрятал в пробирку. Вот какая невезучая! В природе такой предмет, ровный и одинаковый, длиною около метра не встретишь, и как на нем сориентироваться.

В пробирке паук ожил, зашевелил ногами. Когда же я его трогал, он шустро, но как-то неестественно подпрыгивал. Так продолжалось более десяти дней. Потом он совсем заснул, но не испортился и целых два месяца лежал, как живой, постепенно высыхая и уменьшаясь в размерах. Видимо, яд осы был прекрасным консерватором. Вот бы узнать его состав и, синтезировав, применять для консервирования продуктов. Очевидно, он безвреден, если добыча, обработанная им, предназначалась для собственной детки. Кроме того, он может оказаться мощным антисептиком для лечения недугов человека.

Неутомимые охотники

Знойный воздух неподвижен. Замерли саксауловые деревья, и ни одна веточка не шелохнется. В небе застыло ослепительное и горячее солнце. Сквозь подошвы обуви жжет раскаленный песок, во рту пересохло, мучит жажда и кажется, будто все живое страдает вместе с нами. Но по гребням барханов оживленно носятся песчаные круглоголовки, сигнализируют друг другу хвостиками, бегают чернотелки, с треском крыльев взлетают кобылочки, воздух звенит от песен разных насекомых, и все будто радуется такому нестерпимому зною.

В полуденные часы в песчаной пустыне, поросшей редким саксаулом, трудно найти хотя бы клочок спасительной тени. Вот разве можно примоститься там, где с одной стороны выдуло бархан, и нависли над его поверхностью корни саксаула.

Когда сняты тяжелая полевая сумка, фотоаппарат и рюкзак, а мокрая от пота майка повешена на куст, сразу становится легче.

Рядом к саксаулу муравьи проложили дорожку и старательно доят тлей, сидящих на чешуйчатых галлах. Зажужжала в воздухе крупная сине-зеленая в желтых пятнышках пустынная златка и, грузно шлепнувшись, прицепилась за тоненькую веточку. В стороне временами взлетает песчаная кобылочка и, потрещав в воздухе крыльями, садится на песок. Какое-то насекомое, жужжа крыльями, настойчиво кружится возле висящей на кустике майки, отлетит в сторону и снова возвращается. Что ему там надо? По звуку полета это, кажется, оса и даже можно различить ее полосатое брюшко. Может быть, там на этой же веточке, на которой находится майка, она начала строить гнездо? Но оса неожиданно устремляется на меня и начинает виться вокруг, не прерывая настойчивой песни крыльев. Вот она, наконец, устала, села в сторонке на песок, шевеля брюшком и вздрагивая усиками, но не просидела и минуты, как снова взлетела и опять стала носиться вокруг.

Поведение осы меня озадачило. Что ей от меня надо?

Отдохнув, направляюсь в обратный путь к биваку, а оса следует за мною. Потом она исчезает, но через некоторое время их появляется сразу две. Что за странная местность, где осы зачем-то преследуют человека!

Тент растянут на самом берегу реки. Вокруг безлюдная пустыня. На земле видны следы джейранов, животные ходят сюда на водопой. Тент — плохое укрытие от жары, и как хорошо, что временами можно погружаться в воду в ожидании, когда спадет зной.