– А по Кристине? – Вопрос прозвучал спокойно, без истерического надрыва, но уж лучше бы она закричала.

– Нет… – опустил я голову. – И по Марине тоже.

– Скажи, что это было ошибкой.

Варя не требовала, а просила, но вид у нее был вовсе не умоляющий. Она смотрела на меня без вызова и злости, но я бы не назвал ее взгляд мягким.

– Это было ошибкой, – выдавил я. – Сам не знаю, как вышло. Не хотел, а вышло…

Судя по ее настроению, Варя должна была мне поверить.

– Все ты хотел. И все ты знал… Я тебе надоела? – без всякого упрека спросила она.

– Нет, конечно… У меня и в мыслях не было с тобой разводиться…

– Плохо.

– Плохо, что не разводиться? – похолодел я.

– Нет, плохо, что тебя занесло… Обещай, что больше не будешь, – мягко потребовала она.

– Да не вопрос! Конечно, не буду!

– Я разговаривала с твоей Кристиной… – как о чем-то вполне обыденном, вдруг сказала она.

– Ты?! С ней?! – Я озадаченно уставился на Варю.

– И с Толстоноговым говорила…

– Ну, он же допрашивал тебя, – кивнул я.

Увы, но Вадим оказался прав. Его отстранили от дела, и сейчас мной занимался другой следователь. Но версия об убийстве в состоянии аффекта не изменилась. И адвокат работает в том же направлении. Хороший адвокат, дорогой. Варя об этом позаботилась.

– Не перебивай… В твоем деле нужно убить двух зайцев. Ревность и тяжкое оскорбление. И оба этих зайца бегут к этой Кристине…

– Ты прямо как следователь, – с грустной усмешкой заметил я.

Варя действительно выглядела сейчас как официальное лицо – строгая, сухая и даже слегка отчужденная. Не помнил я ее такой…

Мы познакомились восемь лет назад. Она работала в обычном продуктовом магазине, в который я зашел совершенно случайно. Может, мы бы и не познакомились, если бы не какой-то алкаш, который вдруг начал оскорблять Варю. Дескать, сдачу она ему неправильно дала. Она мне тогда показалась тихой, беззащитной, даже слова не сказала этому козлу. Неудивительно, что я решил за нее вступиться. Алкаша можно было урыть, что называется, не отходя от кассы, но я не захотел устраивать склоку. С барского плеча отвалил ему недостающую десятку и в грубой форме, хотя и без мата, послал к Макару с его телятами…

– Я не следователь, – с самым серьезным видом покачала она головой. – Я твой адвокат.

– У меня есть адвокат.

– Один адвокат хорошо, а два – лучше, – улыбнулась Варя.

– Два зайца, два адвоката… По адвокату на каждого зайца, – невесело заметил я.

– А зайцы бегут к Мусатовой. Ты застал ее в постели с Баяновым, приревновал. Баянов мог бы извиниться, но он, напротив, стал тебя оскорблять. И выпить заставил. И еще глумился над тобой, сказал, что и с женой переспит, и с дочками… Так было?

– Так все и было на самом деле. Про дочерей он не говорил, но про тебя сказал. Сегодня, сказал, с Кристиной, завтра с тобой…

– Я не знаю, что говорил тебе он, но знаю, что сказала Мусатова. Она не хочет подтверждать твои слова…

– Есть такое, – уныло кивнул я. – Не хочет быть сорокой-белобокой.

– Белобокой?

– Этому дала, этому дала… Она замуж хочет, а кто ее такую возьмет?

– Это ее проблемы, – отрезала Варя.

– Ее проблемы зарывают меня в землю.