Адмирал Имамура получил также официальную информацию о третьем месте падения, расположенном далеко от первых двух. 2 сентября посол СССР в Японии Владимир Павлов заявил японскому правительству, что Советский Союз наблюдал самолет, который разбился к западу от острова Монерон. К западу от Монерона! По данным японского радара, точка падения находилась к северо-востоку от этого острова, рыбаки «Чидори Мару» наблюдали падение самолета к северу от острова. Первое и третье место падения разделяют более тридцати миль.

Обломки

Адмирал был сбит с толку и по другой причине. В течение первой недели после катастрофы ни в одной из трех точек падения не было найдено никаких плавающих обломков корейского авиалайнера. Если бы самолет на самом деле разбился там, некоторые обломки были бы найдены катерами JMSA, по крайней в мере в одной из этих точек. Я имею в виду обломки корейского лайнера, поскольку, хотя не было найдено никаких следов KAL 007, патрульные катера адмирала Имамуры, которые пристально следили за светскими судами в этом районе, видели, как на те поднимали в большом количестве какой-то материал с поверхности, но не смогли приблизиться достаточно близко для определения того, что это было такое. Советские суда продолжали работать даже ночью, освещая место поисков прожекторами.

Советские суда собирали обломки во всех трех районах, только одним из которых был тот, где падение самолета видели рыбаки «Чидори Мару». Это место находилось к северу от Монерона. Другой район, где русские вели поиски, находился примерно в двенадцати милях к востоку, почти на границе с территориальными водами Сахалина. В этих двух районах были собраны все обломки, дрейфующие на поверхности. Советские поисковые работы велись также и в третьем районе, который находился гораздо ближе к берегу, в пределах территориальных вод, окружающих Сахалин.

Здесь, приблизительно в 5 морских милях от берега, где глубины достигают 100 метров, в овале две морские мили шириной и 9 морских миль длиной, собралось впечатляющее количество судов. Большинство из них были рыболовными судами и минными тральщиками. Они прочесывали каждый квадратный дюйм океанского дна с помощью стальных кабелей и тралов. 8 сентября в этом районе находилось более восьмидесяти судов, включая большое количество траулеров. Вся эта активная деятельность проходила примерно в шести милях в пределах советских территориальных вод, куда патрульные катера JMSA не имели права заходить. Они могли видеть советские суда при помощи радара и биноклей, но не могли определить, что именно русские доставали со дна океана. Русские не сказали ничего. Официально они все еще ничего не могли найти. Адмирал Имамура все более и более расстраивался. У него не было сомнений, что «Боинг-747» не упал в том месте, где он его искал, и что самолет, который ему было приказано найти, не был «Боингом».

В Вакканае, не понимая еще, что речь шла не об обломках KAL 007, а об останках совсем другого самолета, Ивао Койяма сообразил, что, поскольку советские траулеры, собирающие обломки, не имели средств приема и передачи закодированной информации, они должны были связываться со своей базой открытым текстом. Он взял радиоприемник, магнитофон, поднялся на холм в Вакканае и смог принимать русские сообщения между рыболовными судами и Невельском открытым текстом на коротких частотах. Он записал их и позднее получил перевод. Невельск инструктировал рыбаков о том, что им делать с обломками и телами, которые они нашли.