— Я недавно видел у нас в кильватере водоросли. Думаю, это благодаря тому, что мистер Бене чистил «пояс обшивки судна в области киля».

— Для меня, простого лавочника, это слишком уж мудреные морские слова.

— Я хочу сказать, что применение тросов для очистки днища прошло удачно.

— Мне следует одобрить заботу мистера Бене о моих капиталах.

— Так, кроме всего прочего, вы еще и владелец корабля?

Я не пытался скрыть раздражение и неприязнь.

Баталер достаточно мирно пояснил:

— Нет-нет. Корабль принадлежит короне. Но у меня тут есть кое-какие товары, они хранятся в трюме и испортятся, если нас зальет вода.

— Но старший офицер…

— Уверил вас, что вода не прибывает. Как же, знаю. Однако будучи человеком коммерческим и обстоятельным, я задумался вот о чем: а вдруг эти наросты, которые мистер Бене столь усердно счищает с днища, предохраняли судно от попадания внутрь воды?

— Мистер Бене…

— Весьма красноречивый молодой человек. Полагаю, сэр, что захоти он — так смог бы продать любой товар, даже испорченный.

— Думаю, прежде чем чистить днище, офицеры взвесили возможные последствия.

— Похоже, что старший офицер участвует в этом предприятии помимо своего желания.

— Да. Но он просто…

Мне не хотелось произносить это слово. Могло показаться, что я приписываю Чарльзу Саммерсу почти женскую слабость. Голова баталера повернулась на толстой шее. Мистер Джонс заглянул мне в глаза и тихо переспросил:

— Что — «просто»?..

Я не отвечал. «Ревнив» — опасное слово. Мистер Джонс посмотрел на полубак. Я стоял не держась за поручни, а просто расставил ноги, потому что изменение курса, сделанное мистером Бене, уменьшило качку судна. Стоя у входа на шкафут, мы с баталером наблюдали за действиями экипажа. Группы матросов по обеим сторонам корабля двигались попеременно и в четком ритме. По приказу офицера люди остановились, удерживая в руках талрепы. Я понял, в чем дело. Поскольку тросы дошли до самого низа, настал момент, когда, прежде чем продолжить операцию, снасть следует выбрать и перекинуть на другую сторону. Матросы обрадовались передышке, тем более что она затянулась: раздался звон корабельного колокола, вслед за ним гудок боцманской дудки и крик «За ромом — подходи!».

Думаю, это было еще одно свидетельство упадка Ноева ремесла — столь важную процедуру, которая способствовала увеличению нашей скорости, прервали, дабы команда поглощала то, что Колли называл «огненным ихором»! Матросы стекались на шкафут, оставив офицеров — Камбершама, Бене, Саммерса — с нетерпением дожидаться у брошенных тросов. Что заметил плотник несколько недель назад, когда я впервые услышат слово «трал»? «Вокруг посудины этой хлопотать много надо, — а они и не подумали, а отдраили от днища водоросли, сколько смогли, и все». И мистер Аскью: «Коли начнут чистить, так вместе с наростами и само днище отдерут».

— Такое следует делать на берегу.

Я заметил, что произнес это вслух, и слегка смутился.

— Здесь не тот случай, мистер Тальбот, когда можно допустить ошибку.

— Разумеется. Я хотел бы приобрести у вас какой-нибудь непромокаемый и непотопляемый сосуд для сохранения моих бумаг, чтобы у них был хоть небольшой шанс найти своего читателя.

Это, разумеется, была шутка, но неудачная. Мистер Джонс серьезно кивнул.

Мы вернулись к нашим наблюдениям. Люди взялись за тросы. Чарльз Саммерс с необычайной яростью жестикулировал перед мистером Бене — похоже, они ожесточенно спорили. Баталер испуганно шевельнулся.

— Что-то скверное случилось — как вы думаете, мистер Тальбот?

До меня вдруг дошло: Саммерс был — и остается — моим другом, и мне не должно обсуждать его поведение.