И да, мы видели, как наш свет уходит к ним, к людям, растениям, инструментам и камням, потому многие из нас покинули их, стали жить в общинах среди себе подобных – Розы-Звёзды с Пчёлами-Звёздами, Черви-Звёзды с Улитками-Звёздами, – намереваясь остаться в целости и сохранности.

Но некоторые из нас плелись за людьми, как побитая собака за жестоким хозяином, и старались походить на них. Ибо мы совершили открытие сродни тому, какое сделали они, когда научились засевать часть поля, а часть оставлять под паром. Мы узнали, что, даже если нас выгрызли в какой-то определённой форме, это не значит, что её следует сохранять. В первый раз стряхивать форму, которую нам придала нам мать, больно, но со временем становится легче. Это было нашим главным умением, и мы продолжали учиться. Мы были детьми и играли с миром, как с кубиками и куклами. Однако наши братья и сёстры не хотели играть. Поэтому Маникарника постигла роковая участь, и мы узнали, что способны на вещь, которая значительнее и ужаснее смены одной шкуры на другую.

Хотела бы я сказать, что знала их. И я знала – в том смысле, в каком троюродные братья и сёстры в большой семье знают друг друга, – совсем чуть-чуть. Они были другими – Камни-Звёзды, – а я была Волчицей-Звездой. И они обратились в женщин, в то время как я после нескольких экспериментов упрямо держалась за лапы и хвост, данные мне матерью.

Среди нас нет того, кто не знал бы эту историю.

Маникарника – это семь сестёр. Когда Кобыла выгрызла их из своей плоти, они были Камнями: Нефрит, Гранит и Опал, Гранат, Сланец и Железняк, а также маленькая Алмаз, бледная, как лапа, окунувшаяся в молоко.

Они пришли в ужас, катясь и грохоча по мёртвым скалами, сожгли их, расплавили, превратили в блестящие реки жидкой лавы. Научившись ходить на двух ногах, сёстры избегали гор, как болезни, отказываясь причинять вред тому, что походило на их первые тела. Я рассказываю тебе это, чтобы ты поняла их нежность, чтобы знала – пламя было не тем, чего хотели мои соплеменники. Но, видишь ли, одни несчастные случаи влекут за собой другие. Мы ничего не могли с этим поделать. И они ничего не могли с этим поделать.

После того как первые из нас начали тускнеть, отправились в ссылку за болота и холмы, Маникарника остались. Они не берегли свой свет и преисполнились решимости показать нам, что можно жить в мире, сотворённом Кобылой, что он предназначен для нас, как и для её истинных детей.

Чтобы это доказать, сёстры отправились в поселения людей и попросили приюта, как нищенки, одетые в лохмотья и без гроша в кармане. Они были уверены, что их примут, и мы увидим, как второе потомство Кобылы назовёт нас сёстрами, братьями и женами, первые породнятся со вторыми. Конечно, сёстры ещё излучали сияние, но кто откажет красивой девушке, у которой только и есть, что ветхое платье, даже если она ярко светится? Кто откажет семерым?

Первый дом, к которому пришли Маникарника, был дворцом Короля – таким, какими были дворцы в те дни: большой глинобитной хижиной на холме, чуть повыше других глинобитных хижин. Король послал своих людей узнать, что за шум у дверей, и они обнаружили там полураздетых Нефрит, Гранит и Опал, чья кожа сияла разными цветами; Гранат, красную, точно залившуюся румянцем; Сланец и Железняк, серебристо мерцавших, как поверхность воды, и малышку Алмаз, бледную и нежную, как тончайшая нить в паутине. Сёстры жались друг к другу, робко просили пустить их за стены из глиняных кирпичей, накормить и одеть, полюбить.

Увидев странный свет, люди Короля содрогнулись и заперли деревянные ворота на засов. Маникарника это не смутило, они направились к скоплению маленьких глинобитных хижин, где постучали в двери бедной вдовы.