Существо с любопытством поджало губы и проговорило голосом, сладким как испорченное молоко:

– Разумеется. Подымайтесь.

В теле башни бесшумно появилась чёрная арка, лишенный света занавес, который раздался, чтобы открыть новую, ещё более глубокую тьму. Бросив на меня многозначительный взгляд, Ведьма вошла в эту дыру, и я потрусил за ней.

– Я хорошо знаю темноту, мы с ней быстро сдружились. Если старик пытается так меня напугать, он большой дурак, – прошептала она.

Мы быстро поднимались, жидкий камень мрачной лестницы скользил под нами. Я шел за Ведьмой во мраке по запаху, след её тела освещал мне путь. Долгое время не было других звуков, кроме нашего дыхания и стука наших ног по камню, подобных лесному дождю. В этом было что-то приятное.

Мы покинули утробу теней столь же внезапно, как вошли в неё – ступили в круглую комнату на вершине башни, в центре которой стояла дева, точно драгоценный камень в железном кольце.

– Добро пожаловать, – мелодично произнесла она. – Меня зовут Магадин.

Её голос эхом отразился от сводов комнаты, будто стрела, отскочившая от мишени. Поначалу мы не могли сказать ни слова – так нас поразил облик девушки. Её голова, которую мы видели снизу, была воплощением перламутрового величия, позолоченного и гладкокожего, отвратительного для меня, но красивого, по меркам смертных. Остальное её тело было ужасным и великолепным. Руки покрывала густая красновато-коричневая шерсть, а венчали их лапы с когтями, достойными зависти. Бёдра изгибались на манер нежных оленьих ног. Из-под лопаток прорезались бирюзовые крылья, рассекшие кожу и оставившие широкие кровавые полосы. Ступни переливались зеленью, точно подводные опалы, перепончатые и покрытые слизистой плёнкой, как у жабы; ноги под полупрозрачным платьем были серебристыми, покрытыми гладкой полупрозрачной рыбьей чешуёй, а из щиколоток выглядывали тонкие, словно пёрышки, плавники. Груди девы, снизу казавшиеся молочно-белыми и без единого пятнышка, на самом деле были покрыты белой шерстью с тигриными полосами, и над её нежными ключицами уже начали проступать тёмные хищные полосы. Волчий хвост уныло покачивался за спиной, разорвав украшенную бисером ткань. Кончики её кос слегка трепетали, сквозь кудри поблескивала покрытая жилками поверхность стрекозиных крыльев.

Что ещё хуже – вокруг неё на стенах висели отрубленные головы, некогда принадлежавшие другим девам, и все они находились на разных стадиях преображения: одна была наполовину покрыта змеиной шкурой, её волосы яростно шипели; другая утратила рот, вместо которого красовался клюв; ещё у одной глаза жутким образом усохли, и из-под завесы тёмных волос виднелось лицо, напоминавшее морду летучей мыши. Нас окружал зверинец из бестий-принцесс, и их глаза, наблюдавшие за нами, выглядели не такими уж мёртвыми.

– Теперь вы понимаете, – тихим виноватым голосом произнесла дева, – почему меня до сих пор не спасли. И почему никто не сторожит дверь. Они приходят десятками – симпатичные рыцари, все как на подбор, – и убегают, точно испуганные белки, когда видят, какая я на самом деле.

Я увидел, что на лице Ведьмы появилась жалость. Она заключила деву в нежные объятия, и та заплакала большими красными слезами, капавшими на её платье, как неведомое вино.

– Расскажи мне, что он с тобой сделал, – мягко попросила Ведьма, гладя принцессу по узорчатым волосам.

– Он пытается меня изменить, – пискнула Магадин голосом раненого ястреба, – как пытался изменить их. Он забрал меня из отцовского дома…

Сказка Девы-Бестии

Я родилась далеко отсюда, в ночь зимнего солнцестояния, во время шторма, который срывал черепицу с крыш и заполнил небо тучами, что были чернее сажи из дымоходов.