Герои уходят с берега. По гребням прибрежных холмов они взбираются на ровное поле, равнину, ограниченную морем, что лежит у них за спиной, и склонами Аракинфа. Впереди, за громоздящимися по сторонам Халкидой и Тафиассом, им навстречу змеится расщелина, потом опять сворачивает и уходит в сторону. Чем дальше от берега, тем выше — Калидонская долина, за ней горы. Они слышат тихий шорох сандалий о пыльную землю, копья и топоры они стараются держать повыше. Аталанта связала древки стрел вместе и закинула вязанку за спину. Наконечники позвякивают в сумке. Головы и оружие героев покачиваются, сливаются и разъединяются на беззвучных перекрестках металла и человеческой плоти.

Слева от них мягкие нисходящие очертания предгорий Аракинфа спускаются в долину, рассыпаясь на отдельные холмы и вытянутые в длину курганы, невысокие контрфорсы, которые дублируют друг друга и отмечают стадии их обманчивого продвижения. Перспективы разворачиваются по ходу следования или исчезают вовсе. Река по правую руку от них, но они ее пока не видят. Восход луны возвращает им тени и выравнивает расстилающийся впереди пустынный ландшафт. Когда они огибают очередную возвышенность и выходят к первому саду, он кажется покрытым серой пылью — или окаменевшим. Какое-то время они не верят собственным глазам .

Между упавшими стволами лежат отломленные ветви. Немногие оставшиеся стоять деревья посечены и ободраны; из-под содранной коры светит молочно-белая заболонь. Ряды изуродованных деревьев стоят подобно армии израненных и умирающих бойцов, которые, будучи уже не в силах удержать в руках оружие, не дают упасть на землю мертвым товарищам. Потом постепенно до них начинает доходить. Вепрь, в полном соответствии с природой наложенного на эти места проклятия, обрушил на них свою ярость, так же как и они теперь должны обрушить на него свою собственную.

Они пробираются между упавшими стволами, их ноги уходят в месиво из гниющих яблок. Аталанта опережает группу из шедших с нею рядом мужчин — человек пять или шесть, — которые вскоре и вовсе замедляют ход. Легко скользя мимо расщепленных сучьев, с Аурой, которая держится возле самых ног, она слышит, как постепенно утихает за спиной хлюпающий звук шагов. В горле у нее набухает ком — не то от злости, не то от приторного запаха гнили. Она останавливается, чтобы подумать. Основная группа мужчин сейчас от нее впереди и чуть вправо. Она идет в сторону, от них подальше. Золотоволосый человек и ее чернобровый двоюродный брат будут следить за ней. Они оба вожделели к ней. Или вожделеют до сих пор, или будут вожделеть. Но здесь и сейчас соперниками им не стать. Еще не время . Откуда-то сзади доносится приглушенный смех. Она находит ритм, который помогает перешагивать через упавшие деревья. Древки стрел покачиваются и постукивают в спину. Она оторвалась от них от всех. Потом деревья кончаются и земля под ногами идет вверх. Она выбралась. Обернувшись, она осматривает разоренный пейзаж, из которого только что вышла, пепельно-серый в свете луны.

Она стоит на гребне, на ребре, которое изгибается у нее за спиной, чтобы влиться в склон Аракинфа. Полоской тьмы отмечена линия деревьев. В голове у нее начинает проясняться. За этими сбивающими с толку испарениями скрывалась куда более злая отрава: мускусный кабаний дух? Но запаха этого у нее в ноздрях больше нет, из памяти он тоже улетучивается, стоит ей только обратить на него внимание. Вепрь прячется, думает она.

Едва заметное движение в саду выдает идущих сквозь него мужчин. Кое-кто из них перегруппировался на дальней стороне. Она понимает, что они вполне могли бы обойти препятствие по краю, если бы захотели. Мелеагр предпочел повести их именно здесь. А вот и он, собирает тех, кто предпочел пойти за ним следом. Послушный хвост, собачья свора ходит у него под ногами то взад, то вперед. Ее взгляд еще раз проходится по саду. Те мужчины, что шли с нею рядом, а потом отстали, так и не появились. Она слышит их, но не видит.