Карета тронулась. Через окна Луиза видела двух сопровождающих ее верховых. Их парики курчавились, золотые галуны сверкали. Осеннее солнце заливало мостовые, кирпичные стены жилых домов и магазинов, строгие римские колонны городской ратуши, элегантный мраморный фасад новой гостиницы…

Луиза выпрямилась и потянулась к окну. Сидящий на ее коленях дрожащий Куинси снова нервно взлаял. Она машинально погладила песика.

Недавно построенный отель «Хольштайн» располагался на Баденштрассе.

Эта улица вела не к замку, а от него.

Она постучала по крыше:

– Эй, вы!

Ответа не последовало.

Она постучала еще раз.

Карета набирала скорость. Скакавший за левым окном верховой пустил лошадь с медленной торжественной рыси в галоп. Только сейчас Луиза обратила внимание на грубые черты лица под белым париком и церемониальной шляпой.

Это лицо было ей незнакомо.

– Что случилось, Куинси? – Она посмотрела на испуганную собачонку, а потом снова в окно. Куинси вскочил на тоненькие лапки и визгливо залаял. Луиза обняла маленькое тельце собачки одной рукой, а другой потянулась к дверной ручке. Когда ее пальцы коснулись гладкого дерева, карета резко свернула за угол. Теперь было очевидно, что они направляются к выезду из города, к открытой дороге и Швайнвальду, где были убиты ее отец и муж.

Эта мысль была последней. Центробежная сила бросила ее к противоположной стенке кареты, Луиза сильно ударилась головой и потеряла сознание.

Глава 1

Лондон

Ноябрь 1889 года

Граф Сомертон откинулся на спинку стула и уставился на побледневшего мужчину, стоящего на краю антикварного ковра перед его столом.

Конечно же, тот стоял. Всякие мелкие сошки не должны чувствовать себя комфортно в его присутствии.

Граф позволил напряженному молчанию зажить собственной жизнью, стать третьим существом, присутствующим в комнате, сгущающимся облаком ожидания.

Мужчина беспокойно переминался с ноги на ногу. По его щеке, вдоль тонкого вертикального шрама, медленно стекала капелька пота.

– Вам жарко, мистер Нортон? Мне кажется, что здесь довольно прохладно, но, если хотите, можете открыть окно.

– Нет, спасибо. – Голос Нортона отвратительно дрожал.

– Может быть, немного шерри? Чтобы успокоить нервы?

– Нервы, сэр?

– Да, мистер Нортон. – Сомертон улыбнулся: – Точнее, ваши нервы, поскольку я считаю, что никто не может прийти с докладом о таком грандиозном провале, как ваш, не чувствуя хотя бы легкой нервозности. – Его голос разил, словно кинжал.

Нортон судорожно сглотнул. Его адамово яблоко дернулось.

– Сэр…

– Слушаю вас. Что вы хотите сказать? Сэр, я проявил вопиющую некомпетентность и понимаю это. Или, может быть, сэр, мне ничего не известно о фатальных последствиях неудачи в этом деле. – Он снова улыбнулся: – Так просветите же меня скорее, если вам не трудно, мистер Нортон.

– Сэр… Да, мне очень жаль, что я… в ходе…

– Вам жаль, мистер Нортон, что вы позволили моей жене, графине Сомертон, женщине, совершенно не сведущей во всевозможных уловках и ухищрениях, прошлой ночью каким-то образом ускользнуть от вашего старательного наблюдения. – Граф подался вперед и забарабанил пальцами по столу: – Иными словами, сбежать от вас, мистер Нортон.

Нортон достал из кармана платок и вытер пот с висков. Его узкое и совершенно не примечательное лицо – такая внешность очень полезна, учитывая выбор профессии, – стало землисто-серым.

– Сэр, я осмелюсь предположить, что леди Сомертон… что ваша супруга умнее, чем…

Сомертон громко стукнул кулаком по столу:

– Она моя жена, Нортон, и она сбежала от вас.