– С кем же он особенно дружит? Может, с кем-нибудь еще из хора? Может, с какой-нибудь женщиной? – спросил Тернер.

– Он ни с кем не дружит.

– Для кого же он покупал вот это?

Фены были разного качества и разной конструкции, Цена, указанная на коробках, колебалась от восьмидесяти до ста марок.

– Для кого? – повторил Тернер.

– Для всех. Аттестованный дипломат или не аттестованный, для него это не имеет значения. Он всех обслуживает: устраивает дипломатическую скидку. Лео, он всегда готов помочь. Что бы вам ни вздумалось купить – радио там, или посудомойку, или автомобиль, он устраивает не большую скидку, понятно?

– Знает ходы и выходы, так, что ли?

– Правильно.

– И небось берет комиссионные за труды,– почти вкрадчиво заметил Тернер.– Что ж, правильно делает.

– Я этого не говорил.

– И девушку вам устроит, если нужно? Мистер-Чего-Изволите, так?

– Вовсе нет! – ответил Гонт возмущенно.

– Какую же он получал выгоду?

– Никакой. Насколько мне известно.

– Просто он всеобщий друг, да? Хочет, чтоб его любили. Так?

– Мы все этого хотим, разве нет?

– Пофилософствовать любим?

– Всем готов помочь,– продолжал Гонт, не очень чувствуя перемену в тоне Тернера.– Вот спросите хотя бы Артура Медоуза. Как только Лео поступил в архив, ну, прямо на следующий же день он пришел сюда, вниз, за почтой. «Не беспокойтесь,– говорит он Артуру,– поберегите ноги, вы уже не так молоды, как прежде, у вас и без того хватает забот. Я принесу вам почту». Вот он какой, Лео. Услужливый. Святой человек, можно сказать, если учесть, какие трудности он пережил.

– Какую почту он приносил?

– Всякую. Открытую и закрытую, он с этим не считался. Спускался вниз, расписывался за нее и нес Артуру.

– Так, понятно,– очень спокойно сказал Тернер.– А иной раз он забегал по дороге к себе, верно? Посмотреть, что тут у него делается, выпить чашку чаю?

– Верно, верно,– подхватил Гонт.– Всегда готов был услужить.– Он отворил дверь.– Ну, я оставляю вас здесь.

– Нет, не уходите,– сказал Тернер, продолжая наблюдать за ним.– Вы мне не помешаете. Останьтесь, Гонт, поговорим. Я люблю общество. Скажите, какие же у него были трудности?

Положив фены обратно в коробки, он вытащил полотняный пиджак, висевший на плечиках. Летний пиджак – вроде тех, что носят бармены. Из петлицы свешивалась засохшая роза.

– Какие же трудности? – повторил он, швырнув розу в мусорную корзину.– Можете мне довериться, Гонт.– Он снова почувствовал этот запах, запах гардероба, который заметил, но не мог сначала определить,– сладковатый, знакомый запах мужских лосьонов и сигар, какие в ходу на континенте.

– В детстве. Его воспитывал дядя.

Ощупав карманы пиджака, Тернер осторожно снял его с плечиков и приложил к своему мощному торсу.

– Невелик ростом?

– Модник,– сказал Гонт,– всегда одет с иголочки.

– Ростом с вас?

Тернер протянул ему пиджак, но Гонт брезгливо отступил.

– Меньше меня,– сказал он, не сводя, однако, глаз с пиджака.– Полегче на ногу. Мотылек. Двигался, будто танцевал.

– Педик?

– Конечно нет,– уже с возмущением ответил Гонт, краснея от одной мысли.

– Откуда вам знать?

– Оттуда, что он порядочный малый,– в ярости выпалил Гонт.– Даже если и сделал что не так.