-  В качестве кого здесь?

    -  Официального статуса нет, отдыхаю.

    Он развернулся и пошел к флаеру, я за ним, молча залезла в кабину, он не препятствовал. Когда взлетели, спросил

    -  Не боишься?

    -  Летать? Не боюсь.

    -  Хватит дурочку строить.

    -  А вы перестаньте изображать мизантропа-психопата.

    -  Я и есть мизантроп, - пробурчал он себе под нос, - И не люблю худосочных и наглых девиц, - это уже было сказано громко.

    -  Вот и чудненько, в постель значит тащить не будете?

    -  А что надо?

    -  Не надо.

    -  Кто послал? Чего хотели? - ну наконец то деловой разговор.

    -  Кто послал не важно. А хотели - разобраться во всем. Если над вами будет висеть обвинение, пусть и не доказанное, престижа семьи и госслужащих это не подымет.

    -  А если доказанное?

    -  Доказанное? Какое именно обвинение может быть доказано?

    -  Хм, - он невесело улыбнулся в усы.

    Когда прилетели к нему домой он жестом указал на веранду и я послушно туда отправилась. Мышкин поставил передо мной чашку с чаем и блюдце с текучим шоколадом.

    -  Желание женщины - закон. На здоровье, - и пошел в дом, гад.

    Я поаплодировала его удаляющейся спине, но он не обернулся. Да, поймал он меня за язык, хотела шоколада получи и убирайся. В дом не пригласили, разговаривать не хотят. Я устроилась поудобнее, мне на этой веранде еще долго сидеть, и принялась обдумывать факты.

    Молчание Мышкина с шерифами и Грюндерами вполне понятно и объяснимо. Его попытались сделать крайним, он не дался, прикрывшись презумпцией невиновности. Но вот почему он не хочет разговаривать со мной, неофициальным лицом, да еще и «своей» к тому же, неясно. Вернее, это наводит на вполне очевидные мысли - ему есть, что скрывать даже от своих, значит виновен, только вот в чем? Воздух становился все жарче, то что я сидела в тени уже не спасало, я постучала в запертую дверь дома, потом принялась колотить в нее ногой, став спиной к двери. Примерно через минуту я чуть не упала назад, развернувшись увидела Мышкина, совершенно бешенного, враз припомнились слова Грюнда о психопате и спускании курка.

    -  Мне жарко, - сказала я первое, что пришло в голову.

    -  Я удивляюсь, некст Викен, как будучи такой дурой, вы еще до сих пор живы, - прокричал он, но отстранился пропуская меня в дом. Хвала Судьбе - он вменяем. Надо ли понимать его слова, как то, что он уже посмотрел мой эгофайл? И вообще, я припомню ему это оскорбление.

    -  Дуракам везет, так русы говорят, - заметила я. - Скажите, то что вы не боитесь, что вас снова подставят, означает, что подставлять вас больше некому? - невинно поинтересовалась я.

    Мышкин уже перекипел и лишь досадливо скривился.

    -  Неужели не ясно? Я не хочу ничего говорить и ничего обсуждать. Если вы хотите, то сами до всего докопаетесь. Надо только посмотреть на все, не с целью найти козла отпущения, а стараясь понять, что же было и как. Понять должны сами, чтоб потом не начали гадать, а не сфабриковал ли нам всемогущий бывший безопасник все эти факты и выводы.

    Ну что ж, это многое объясняет.

    -  Давайте так, мы будем рыть три дня, если ничего не нароем к этому сроку, я приду за подсказкой.

    -  Если вы ничего не нароете за три дня - то грош вам всем цена.