— Сержант! — Казаринов толкнул в бок связиста. — Пошли кого-нибудь из своих, пусть снимут с поста у будки двух моих ребят, Солдаткина и Иванникова. Мы свое дело сделали. Нам нужно уходить. — И снова закричал в трубку: — Максимыч, дай на десерт по бензоцистернам. Я их только что заметил. Левее ноль-ноль девять, прицел больше три… Беглый!.. Огонь!..

Три вспыхнувшие одна за другой бензоцистерны разлились волнами огня, и глухое эхо взрывов покатилось над вершинами деревьев:

Григорий не заметил, как рядом с ним очутились Солдаткин и Иванников. Их лихорадило.

— С ума сойти, товарищ лейтенант!.. Я считал!.. Подожгли: тридцать четыре самолета, это на земле… Два сами напоролись друг на друга в воздухе. — У Солдаткина зуб на зуб не попадал. — Уничтожены четыре машины со снарядами, пять цистерн с горючим… А людей!.. Не сосчитать…

Григорий опустил руку на плечо Солдаткина.

— Для одного этого стоило родиться, Николаша!

Капитан Осинин сообщил, что снаряды кончились и что над огневой позицией батареи кружат две «рамы» и на вспышки орудий бросают бомбы. Есть раненые, двоих убило.

— Ну что ж, капитан… — уже несколько охолонув, бросил в трубку Казаринов. Глаза его заливал пот. — Срочно уходим. Встречаемся, где условились. В случае чего — сообщи командиру полка и в штаб имена и фамилии всех, кто со мной был. Связь обрываю.

Три последних снаряда, упавшие на аэродром в конце артналета, разорвались на взлетной дорожке, почти перед самым носом выруливающего на взлет «юнкерса». Словно споткнувшись обо что-то невидимое, самолет задымил и остановился. Казаринов и бойцы видели, как из него выскочили три человека. Спасаясь от взрыва и огня, закрыв голову руками, они кинулись в сторону леса, прямо на корректировочный пункт, где расположился со своими бойцами Казаринов.

— Может, прихватим живьем, товарищ лейтенант? Если, конечно, выйдут за шлагбаум? — Иванников показывал в сторону бегущих к будке летчиков.

— Не до них. Если выйдут на нас — срезать из автоматов! Приготовиться!

Словно предчувствуя беду, которая ждала их в лесу, летчики свернули влево и скрылись в земляном капонире.

— Связь сматывать будем, товарищ лейтенант? — спросил сержант.

— Некогда. Конец кабеля спрячьте в кусты!

Рядом с Казариновым, окружив его кольцом, стояли Иванников, Солдаткин, Хусаинов, сержант Плужников, три бойца из боевого охранения и связисты.

— Все в сборе?

— Все, — ответил сержант-связист.

Казаринов взглянул на часы. Половина второго. Близился рассвет.

— Здорово, товарищ лейтенант! — прокашлявшись от глубокой затяжки самосадом, проговорил Иванников.

— Что здорово?

— Отмолотились за двадцать минут.

— Не обольщайтесь. Это пока цветики. А сейчас запомните: пункт сбора полка — опушка леса, что севернее деревни Высочаны. Будем двигаться лесом. Если попадем в ловушку — отстреливаться до последнего патрона! Моим заместителем назначаю Иванникова. — Казаринов посмотрел в сторону Иванникова, который от такого доверия смутился: в группе был сержант. — Ясно, Иванников?

— Ясно, товарищ лейтенант.

Не успела группа Казаринова пройти и километра по лесной дороге, по которой она час назад двигалась к аэродрому, как где-то впереди и справа, казалось, совсем близко, начали рваться тяжелые бомбы.

— Бросают на наших батарейцев, сволочи. — Казаринов дал знак всем остановиться.

А вскоре цепочка бойцов, впереди которой шел Григорий, свернула с наезженной лесной дороги влево и тропинкой двинулась на северо-восток, туда, где, но расчетам лейтенанта, километрах в десяти от аэродрома, должна была находиться деревня Высочаны.