|
Он нырнул в башню как раз в тот момент, когда танк-убийца открыл огонь по трибуне из крупнокалиберного пулемета. – Остановить машину! – заорал он. – Нет! – крикнул офицер САВАК. – Нельзя! Офицер САВАК был на десять лет моложе подполковника, и родом он был из Захедана, из самой что ни на есть глуши. Это тоже была иезуитски хитрая политика шахиншаха – офицеров САВАК набирали из нищих семей, из самых глухих окраинных провинций, что давало весьма положительные для режима эффекты. Выросшие в нищете персидского захолустья, они попадали в крупные города, где они никого и ничего не знали и всего боялись. В их городах на улицах еще были ослы, а в Тегеране было самое настоящее, построенное русскими инженерами метро . В Тегеране по улицам днем и ночью тек нескончаемый поток машин, по вечерам «правоверные», вместо того чтобы отдать Всевышнему положенное число ракатов и отправляться спать, отправлялись в различные увеселительные заведения и веселились там до утра в компании тегеранских девушек, зачастую с не слишком твердыми моральными устоями. Выходцев из провинции это шокировало, режим действовал очень хитро – какое-то время, перед тем как поступить в академию САВАК, провинциалы жили в общежитиях в городе, за счет шахиншаха. Девушку в общежитие, понятно, не пригласишь, не пойдет, да и коренные всегда смотрят на провинциалов с известной долей превосходства. Нередко затевались и драки. В итоге, когда будущий офицер САВАК поступал в академию, в нем уже прорастали ядовитые зерна ненависти «ко всем этим». Именно это и нужно было шахиншаху. Обучение офицера САВАК состояло из двух частей. Первая – академия, где преподавали, в том числе и русские (для контроля, кому и что преподают), обучавшие студентов самой обычной полицейской работе. А вот потом новобранцев для завершения учебы зачисляли в учебные подразделения, и вот там-то офицеры САВАК учили новобранцев совсем другому. Что Тегеран и другие столичные города продались, и что они против шахиншаха, и что только шахиншах защищает единство Персии. Что армия – это гнездо заговорщиков, что они против народа. В армии всегда кого-то арестовывали, и арестованных офицеров отдавали на расправу этим новобранцам. А когда молодой человек избивает ногами и дубинкой офицера вдвое старше его, а по чину – старше десятикратно, это дает о себе знать. Из них так лепили верных псов режима, внушали, что сила – за ними и что они, малограмотные, нищие, вышедшие из захолустья, вправе распоряжаться жизнями «всех этих». Но даже после этого, после подобной обработки обычный офицер САВАК оставался всего лишь нищим малограмотным пареньком из захолустья, который в критической ситуации не может самостоятельно принять решение, он может лишь тупо, с яростью и фанатизмом исполнять приказы, какими бы они ни были. – Там Светлейшего убили, идиот! – заорал офицер. – Останавливай! Известие о произошедшем произвело на офицера САВАК, которому от роду-то было двадцать шесть лет, именно то действие, какое и должно было произвести. Он не поверил, а в душе – дико испугался. Потому что сразу понял: правда, не может быть такой лжи, и сейчас им придется отвечать за все то, что они натворили. – Нет! – Офицер САВАК держал в подрагивающей то ли от вибрации танкового дизеля, то ли от страха руке револьвер. – Нельзя! Продолжать движение! – Иди, сам посмотри! Сам посмотри, он убит! В этот момент произошло то, что и должно было произойти – танк с ходу, пусть и малого, напоролся на вставший впереди танк, всех от удара бросило вперед. В отличие от офицера САВАК, подполковник знал, за что хвататься, и удержал равновесие. В следующую секунду он ударил офицера САВАК в лицо и отнял у него револьвер. – Сидеть! – Вас расстреляют! Долгие годы подполковник Ан-Нур, как и все другие офицеры, жил в атмосфере страха. |
