Они подошли к машине. Фролов нажал на ручку, открыл дверцу кабины.

— Контрольно-пропускной пункт. Попрошу предъявить пропуск и документы.

— Минутку, — сидящий рядом с шофёром командир достал из планшета бумаги.

Фролов зажёг фонарик…

Сначала он ничего не понял, всё произошло словно во сне. От стены дома отделились три зыбкие, почти неразличимые в темноте фигуры и бросились к машине.

Фролов, бросив документы на сиденье, рванул из кобуры наган. В это время что-то больно толкнуло его в бок, и он упал, ударившись головой о крыло. Раздалось ещё несколько выстрелов, потом резанул автомат, и Фролов увидел двух бегущих. Тогда он, превозмогая боль, поднялся на локте и выстрелил им вслед три раза. Выстрелил и… потерял сознание.

— Зажгите фонарь и — врача немедленно, — сказал Данилов.

Узкий свет побежал по земле, осветил на секунду золотистую россыпь автоматных гильз, особенно ярких на фоне чёрного асфальта мостовой, кожаную перчатку, раздавленный коробок спичек, обрывок ремня. И все эти вещи сейчас имели для Данилова особый и очень важный смысл, потому что дорисовывали ему картину происшествия, становились свидетелями того, что произошло здесь сорок минут назад.

А луч продолжал скользить по мостовой, и вот яркий кружок осветил ещё одну гильзу, но была она значительно толще и длиннее автоматных. Данилов поднял её, осветил фонарём. На её донышке стояла маркировка — две латинские буквы. Да, впрочем, ему они уже ничего нового сказать не могли. Гильза была от патрона, которым снаряжается обойма к парабеллуму.

— Муравьёв, — повернулся он к оперативнику, — ищите гильзы от парабеллума, они должны быть здесь.

— Есть, Иван Александрович!

Фонарик снова зашарил по земле.

— Товарищ начальник! — Данилов узнал голос оперуполномоченного Самохина. — Собака взяла след, довела до кинотеатра «Горн», там след потеряла. Но мы нашли вот что.

Данилов зажёг фонарь и увидел, что Самохин держит шинель, обыкновенную красноармейскую шинель с зелёными треугольниками защитных петлиц на воротнике.

— Ну и что? — спросил Данилов просто так, на всякий случай.

— Вы посмотрите! — Самохин подставил воротник шинели под свет фонаря.

И Данилов увидел разорванную ткань и бурые пятна. Он потрогал воротник рукой. Грубое сукно было ещё совсем сырым.

— Так, — сказал Данилов, — так. А где нашли?

— Метрах в ста за углом. Собака облаяла.

— Понятно. Что ещё?

— Найдено семь гильз от парабеллума, — ответил невидимый в темноте Муравьёв. — Кроме того, рядом с убитым лежит парабеллум.

— Документы?

— Красноармейская книжка на имя Реброва Ильи Фёдоровича. Видимо, поддельная.

— Ну это не нам решать, а экспертам. Как милиционеры?

— Отправлены в госпиталь.

— Пусть Поляков поедет туда и допросит их, если это, конечно, возможно. Лейтенант и шофёр дали показания?

— Да.

— Отпустите их. Впрочем, подождите. — Данилов подошёл к машине, осветил фонарём группу людей: — Как фамилия лейтенанта?

— Ильин, — подсказал Самохин.

— Товарищ Ильин! — позвал Данилов.

От группы отделилась высокая фигура, и Данилов скорее догадался, чем увидел, что лейтенант совсем ещё молод, наверное, недавно из училища.

— Товарищ Ильин! — Данилов подошёл к нему, крепко пожал руку. — Большое спасибо за помощь.

— Да что вы, товарищ! Это мой, так сказать, долг.