Таким образом ученые института открыли движущую силу, стоявшую за всеми жизненными процессами: сандвич с минтаем. Они опубликовали посвященную этой теме статью, которая была раскритикована в пух и прах как образец глупости. Они еще раз проверили свои выводы и сообразили, что открыли не что иное, как «скуку», а точнее, ее практическое воплощение. Охваченные жаром первооткрывателей, они бросились открывать другие эмоции: «раздражение», «досаду», «упрямство» и так далее. Дальнейший прорыв наметился, когда они перестали использовать сандвичи с минтаем, что неожиданно ввело в поле их исследований совершенно новые эмоции, как-то: «облегчение», «радость», «игривость», «аппетит», «довольство» и, самое важное, «счастье».

Это был грандиозный прорыв.

Теперь целые блоки компьютерных кодов, управляющих поведением роботов во всех возможных ситуациях, могли с легкостью заменяться другими. Все, что требовалось роботу, — это способность скучать или радоваться и весьма несложные условия, при которых эти способности реализовывались. Все остальное они доделывали сами.

Робота, запутавшегося в полотенце Форда, в данный момент нельзя было назвать счастливым. Он был бы куда более счастлив, если бы мог видеть окружающие его предметы. Он был бы особенно счастлив, если бы мог видеть движущиеся объекты, особенно объекты, делающие то, что им запрещено делать: ведь тогда он, к великому своему счастью, мог бы сообщить о них куда следует.

Ничего, Форд скоро это исправит.

Он наклонился над роботом, зажав его коленями. Полотенце продолжало накрывать его датчики, но Форд уже снял крышку с блока логических цепей. Робот подвывал теперь то жалобно, то обиженно, но двинуться так и не мог. Помогая себе ключом-переключом, Форд нашел и вытащил из гнезда крошечный чип. Робот немедленно затих, погрузившись в кому.

Чип, вынутый Фордом, содержал все инструкции ко всем условиям, которые робот должен был соблюдать, чтобы быть счастливым. Счастливым робот становился, когда электрический импульс попадал с контакта слева от чипа на контакт справа от него. Пропускать импульс или нет, решал чип.

Форд вытянул из полотенца продернутый в ткань кусочек проволоки. Сунул один его конец в верхнюю дырочку слева от пустующего гнезда, а другой — в нижнюю справа от него.

Вот и все. Теперь робот будет счастлив, что бы ни произошло.

Форд быстро распрямился и сдернул полотенце. Робот в экстазе взвился вверх, исполнив в воздухе замысловатое па.

Он повернулся и увидел Форда.

— Мистер Префект, сэр! Я так счастлив видеть вас!

— Взаимно, дружок, — отозвался Форд.

Робот быстро доложил на центральный пост охраны, что все прекрасно в этом лучшем из лучших миров, сирены стихли, и жизнь снова потекла нормально.

Ну, почти нормально.

Маленького робота распирало от электрического счастья. Форд спешил по коридору, не обращая внимания, что робот, летя за ним по пятам, щебечет о красоте и удивительности всего сущего и изливает свою радость по поводу того, что может поделиться своей радостью с Фордом.

Увы, в этот момент Форд не находил вокруг себя ни одного повода для радости.

По дороге ему попадались только совершенно незнакомые люди. Более того, люди явно не его круга. Какие-то чересчур ухоженные. С мертвыми рыбьими глазами. Каждый раз, как Форду мерещилось, будто он видит знакомого, и он спешил поздороваться, перед ним оказывался кто-то другой, слишком причесанный, с омерзительной целеустремленностью на лице.