«Инфин-Идио энтерпрайзис!» — фыркнул про себя Форд. Дверь за дверью открывались перед ним как по мановению волшебной палочки. Лифты с радостью опускали или поднимали его туда, куда ему не полагалось попадать. Форд выбрал по возможности самый длинный и запутанный путь, постепенно опускаясь вниз. Его маленький счастливый кибер позаботился обо всем, захлестывая охранные системы волнами безоблачного счастья.

Форд подумал, что роботу негоже оставаться безымянным, и решил назвать его Эмили Сандерс в честь одной девушки, о которой сохранил самые лучшие воспоминания. Потом он подумал, что имя Эмили Сандерс применительно к роботу-охраннику звучит слишком абсурдно, и решил назвать его Колином в честь собачки Эмили.

Форд уже довольно далеко углубился в дебри здания, в ту его часть, где ему еще не приходилось бывать, в зону усиленной охраны. Охранники, которых он миновал, бросали на него все более удивленные взгляды. На таком уровне охраны их даже нельзя было назвать людьми. Теперь они делали только то, что требовалось от них уставом. Возвращаясь вечером домой, они снова становились людьми, и когда их детки, глядя на них своими невинными лучистыми глазками, спрашивали: «Папа, а что ты сегодня делал?» — те отвечали только: «Я нес охранную службу» — и ни слова больше.

Истина заключалась в том, что во все времена за лучезарным, душа-нараспашку фасадом, который «Путеводитель» выставляет напоказ, исподтишка творились и творятся самые мутные дела.

Вернее, таков был фасад, который «Путеводитель» выставлял напоказ, пока эта банда из «Инфин-Идио энтерпрайзис» не превратила его в обитель серой тоски. Во все времена светлое здание опиралось на фундамент темных сделок, не совсем законных афер и прочих нечистоплотных делишек. А обделывались они в охраняемых как зеница ока отделах исследований и обработки информации.

Примерно каждые пять лет «Путеводитель» перемещал все свои операции — и, соответственно, здания — на новую планету. По мере того как «Путеводитель» пускал корни в местную культуру и экономику, все вокруг улыбались и аплодировали: это обеспечивало занятость, придавало блеск и разнообразило жизнь. Но тут оказывалось, что налоговые отчисления, на которые рассчитывали местные власти, тоже им улыбнулись.

Когда же «Путеводитель» исчезал, прихватив с собой здание, поневоле напрашивалось сравнение с татем в нощи. И вполне справедливое. Обыкновенно его бегство имело место в предрассветные часы, и с наступлением дня местным оставалось только подсчитывать убытки и потери. Целые культуры и экономические системы рушились в течение одной-двух недель, некогда процветающие планеты пребывали в шоке и разрухе. И все-таки им оставалось на память ощущение причастности к чему-то грандиозному.

«Оперативные работники» озадаченно косились на Форда, который бодро шествовал к самой святая святых здания, но успокаивались при виде Колина, который прокладывал дорогу силой своего упоения.

Где-то в других частях здания робко начали подавать голос сирены. Возможно, Ванн Харла уже обнаружили, что могло создать некоторые сложности. Форд надеялся, что успеет сунуть «Идент-и-Прост» обратно ему в карман до того, как тот очухается. Ладно, эту проблему можно отложить на потом, хотя в настоящий момент Форд и не представлял себе, как будет ее решать: всякому овощу свое время. Пока что, где бы они с Колином ни появлялись, их всюду окружали кокон светлой радости и, что существеннее, доброжелательные лифты и гостеприимные двери.

Форд даже начал насвистывать. Ох, зря он так распустился. Свистунов не любят, а особенно их не любят божества, управляющие нашей жизнью.

Следующая дверь не открылась.

Это было обидно: ведь именно к этой двери и стремился Форд. Она красовалась перед ним — серая, наглухо закрытая, с надписью на уровне лица:

Колин заметил, что чем ниже этажом, тем мрачнее настроение дверей.