— Не знаю, — ответил Артур. — Впрочем, это наверняка какая-нибудь гадость.

— Почему ты так уверен? — возмутилась Рэндом.

— Жизнь научила. Где Форд Префект, там гадости, а где гадости — там Форд Префект. И только пока Форда Префекта нет, гадостей тоже нет, — сказал Артур. — Уж поверь мне на слово.

— Ты чем-то расстроен, да? — спросила Рэндом.

— Да что-то тоскливо, — признался Артур.

— Извини, — сказала Рэндом и убрала посылку. Она понимала, что Артур не на шутку огорчится, если она ее вскроет. Значит, придется вскрывать так, чтоб он не видел.

16

Артур так и не смог потом вспомнить, чего — или кого — хватился сначала. Когда он обнаружил, что одной из них нет на месте, мысли его мгновенно переметнулись ко второй, и он уже знал, что пропали обе, а с ними вместе пошла прахом вся его жизнь.

Рэндом на месте не было. И посылки тоже.

Весь день он продержал ее на полке, на самом виду — как знак доверия.

Он знал, что родители должны выказать свое доверие к ребенку; только так закладывается фундамент дружеских отношений. Он никак не мог отделаться от ощущения, что поступает как идиот, и все же поступал так, даже зная заранее, что ничем хорошим дело не кончится. Век живи — век учись. Или хотя бы живи.

Живи и паникуй.

Артур выбежал из хижины. Смеркалось. Небо хмурилось, с горизонта надвигалась гроза. Рэндом нигде не было видно. Он всех опрашивал. Никто ее не видел. Порыв ветра прогулялся по деревенской околице, срывая и крутя в воздухе все, что плохо лежало.

Артур отыскал Старика Трашбарга и задал свой вопрос ему. Трашбарг смерил его мрачным взглядом и ткнул пальцем в единственном направлении, которого Артур панически боялся, инстинктивно чувствуя, что туда-то она и пошла.

Итак, худшее уже известно.

Она пошла в то самое место — видимо, рассудила, что туда-то он за ней не пойдет.

Бросив взгляд на хмурое, покрытое рваными облаками небо, Артур поймал себя на мысли, что на фоне такого небосвода даже четверо Всадников Апокалипсиса не будут смотреться полными идиотами.

С нелегким предчувствием двинулся он в путь по дороге, ведущей в соседнюю долину. На землю упали первые тяжелые капли дождя, и Артур перешел на неровную трусцу.

Рэндом перевалила через вершину холма и заглянула в следующую долину. Подъем оказался длиннее и круче, чем она ожидала. Ее немного беспокоило то, что пришлось отправиться в путь ночью — ночей она не любила, — но отец целый день слонялся вокруг хижины, пытаясь убедить себя и ее в том, что он не сторожит посылку. Только ранним вечером ему пришлось отлучиться в кузницу — переговорить со Стриндером насчет ножей, и Рэндом не упустила возможности улизнуть с посылкой под мышкой.

Было совершенно очевидно, что посылку нельзя вскрывать ни в хижине, ни вообще в деревне: в любой момент он мог вернуться. Что означало: нужно идти туда, куда за ней не пойдут.

В принципе, можно было бы сделать это и здесь, на холме. Она ушла сюда в надежде, что он не пойдет за ней, а если и пойдет, никогда не найдет ее на лесистых склонах холма, да еще ночью и в дождь.

Всю дорогу посылка болталась у нее под мышкой. Вид у нее был чрезвычайно соблазнительный: коробка с квадратной крышкой размером локоть на локоть, высотой в ее руку, обернутая коричневым упаковочным пластиком. Швы были заделаны новомодной ниткой-самошиткой. При встряхивании внутри ничего не побрякивало; основная тяжесть посылки концентрировалась в самой ее середине.

Впрочем, раз уж она зашла так далеко, еще приятнее будет не задерживаться здесь, а дойти до цели — места, где разбился отцовский звездолет.