Ей удалось произнести это довольно спокойно, но она не выдержала взгляда Рика и опустила глаза. Прямо перед ней внизу листа, свободного от его ладони, стояла небольшая синяя галочка, где Кристин должна была поставить свою подпись. Она поставила.

– Подожди, – снова резко сказал Рик. – Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в собственных действиях?

– Вполне. Я нахожусь в трезвом уме и твердой памяти, – уверила его Кристин, и Рик нахмурился еще сильнее.

– Даже не хочешь прочитать, что там?

– Меня абсолютно не интересуют детали нашего развода. Я не претендую на твое состояние, а с меня, как ты прекрасно знаешь, взять нечего. – Произнося эту маленькую и почти заготовленную речь, Кристин одновременно быстро подписала остальные экземпляры и подвинула листы Рику. – Вот и все, не смею тебя задерживать.

– Насколько я помню, это мой дом, – медленно произнес он, так пристально изучая Кристин, словно видел ее в первый раз. – Поэтому я здесь решаю, что мне делать. А ты еще пока моя жена…

– Это не надолго, – спокойно заметила она. – Судя по твоему настрою, через день-два я получу извещение о решении суда. К тому же, задерживаясь здесь, ты… здорово рискуешь, – тихо напомнила Кристин, не чувствуя ни облегчения, ни спокойствия – только усталость.

– Что ты имеешь в виду?

– Могут найтись свидетели того, что ты навещаешь меня… на ночь глядя.

– Ты что, мне… угрожаешь? – как бы даже удивился он.

– Что ты! Просто я не хочу, чтобы возникли какие-нибудь сложности. Основанием для развода является обстоятельство, что мы довольно длительный срок не живем вместе, не так ли?.. Но тогда ты должен понимать, что кто-то может увидеть твою машину и сделать собственные выводы…

Его лицо приобрело странное выражение: смесь настороженности и озабоченности, словно до него только что дошло, чем может ему грозить этот визит. Кристин не смогла сдержать усмешки: как это он, такой замечательный стратег, не смог учесть такой вариант? Ведь это маленькое упущение может обернуться большими проблемами.

– Может, поделишься, что именно вызвало у тебя такое бурное веселье? – очень сухо поинтересовался он.

– Мое веселье никак нельзя назвать бурным, – уклончиво ответила Кристин.

Рик насупился и стал собирать листы, а Кристин невольно проследила за движениями его рук, ловко и быстро собиравших со стола бумаги. Эти широкие ладони были ей хорошо знакомы. Наверное, она знала их лучше, чем собственные ладони. Широкие, сильные, смуглые, с длинными пальцами красивой формы. На правой кисти, возле большого пальца была заметна белая ниточка старого шрама – благодарность от бродячей собаки, которую десятилетний Рик пытался спасти от голодной погибели.

Габриель все уши прожужжал ей о том, каким Рик был в детстве добрым и сострадательным мальчиком. Он тащил в дом всю живность, которую мог обнаружить в округе: бездомных кошек, подбитых мальчишками птиц, хромых собак… И вот одна из этих псин не поняла благородного порыва и в целях самообороны тяпнула Рика за руку. Ему тогда делали прививки, водили по врачам и строго-настрого запретили приближаться к братьям нашим меньшим… Впрочем, этого наказа хватило всего на неделю, после чего, невзирая на все строгие запреты, на ранчо снова воскресла самостийная ветеринарная клиника. Да, наверное, это и было именно так, но с той поры прошло слишком много времени, и добрый и сострадательный Рик куда-то пропал, а вместо него появился этот: холодный, равнодушный, жесткий и почти жестокий.

Рик наконец собрал все бумаги и сунул их во внутренний карман пиджака. Потом он поднялся и молча направился к выходу.