Изменить размер шрифта - +
Маленькой печальной тучкой на небосклоне её мыслей всё время маячила Любима, и ближе к вечеру, разделавшись с основным объёмом дневных забот, она справилась у Ясны о княжне и услышала невесёлые новости: Любима не обедала, не играла, весь день сидела у окна или лежала на постели, пребывая в подавленном настроении. С одной стороны, дочь так и должна была себя чувствовать, совершив столь прискорбный и вопиющий проступок, а с другой… С другой – Лесияра была бы намного счастливее и спокойнее, видя свою любимицу оживлённой, радостной и сияющей, как сгусток солнечного света. Любима плакала – и всё вокруг тускнело, солнце заболевало и куталось в одеяло туч, печально умолкали птицы, а ветер заводил заунывно-тревожные песни в дымоходах.

Посетила Лесияра и взятого под стражу Радятко. Когда она вошла в комнату, с мальчиком сидела Ждана, и тот плакал, уткнувшись матери в грудь.

– Он боится, что ты велишь заключить его в тюрьму или казнишь, – шепнула Ждана.

Радятко не смел посмотреть Лесияре в глаза, пряча лицо на плече у матери, и княгиня мягко повернула его к себе за подбородок. Его взгляд хоть и был затуманен слезами, но посветлел, в нём растаяли холод и волчья угрюмость – одним словом, Радятко стал совсем другим человеком.

– Я учитываю то, что ты был под чужим влиянием и не вполне чист от хмари, – сказала Лесияра. – Принимая это во внимание, я никак не стану наказывать тебя, но волшебное кольцо смогу вернуть тебе лишь через некоторое время, когда окончательно удостоверюсь, что ты освободился от власти Вука и не исполняешь никакие его просьбы или поручения. Предписываю тебе ежедневный приём отвара яснень-травы в течение месяца – он будет очищать тебя изнутри. Лада, – обратилась она к Ждане, – ты проследишь за этим?

– Да, государыня, непременно, – с готовностью ответила та. – Будем поить его отваром столько, сколько потребуется.

Её глаза засияли и потеплели от огромного облегчения, когда она услышала, что Радятко не будут наказывать.

– Хорошо, – кивнула Лесияра. И добавила: – Не хочешь ли ты, Радосвет, попросить прощения у княжны Любимы? Ты был груб с ней на ледяной горке и ударил её.

Радятко смущённо шмыгал носом и вытирал его рукавом, позабыв о приличиях. Вопросительно поглядев на Ждану, он увидел поощрительный кивок и неуверенно поднялся на ноги.

– Идём. – Лесияра взяла мальчика за руку.

Любима лежала на постели одетая, свернувшись сиротливым клубочком: внушения нянек, что ложиться разрешается только когда пора спать, не имели действия. Она села и устремила на Лесияру вопросительно-печальный взгляд огромных влажных глаз, но при виде Радятко и Жданы сразу насупилась.

– Радятко пришёл, чтобы попросить прощения, – сказала Лесияра, с сердечным трепетом наблюдая за живой игрой чувств на личике дочери.

Мальчик мялся, не решаясь подойти к княжне и мучительно подбирая слова. Попросить прощения оказалось для него делом чрезвычайной трудности – проще было снова преодолеть путь от Зимграда до Белых гор.

– Я… Это… На горке стукнул тебя, – пробормотал он. – Я… не ведал, что творил. Сильно твой нос болит?

– Было больно, – очаровательно дуя губки, но уже с лучиком оживления в глазах сказала Любима. – Но всё уже зажило.

– Прости меня, ладно? – выдал наконец Радятко самые тяжёлые слова.

Права была Ждана, сказавшая, что сердце у Любимы не злое и светлое. Неуверенно и чуть хмуро улыбнувшись, девочка ответила:

– Ладно…

– Обнимитесь и поцелуйтесь в знак мира, – подсказала Лесияра.

Радятко, ещё ни разу в жизни не целовавший девочек, засопел и маково зарделся, став сам как красна девица. Губы Жданы подрагивали от еле сдерживаемой улыбки, Лесияре тоже стало весело от этого зрелища.

Быстрый переход