|
Волк явился на зов и сгустком холодного тумана ворвался ей в грудь, заставив выдохнуть струю морозного воздуха. Поднявшись на ноги, Цветанка открыла глаза… Страшный лес преобразился: мрак рассеялся, пространство меж стволами наполнилось зелёным и голубоватым сиянием, в переливах которого таилась своеобразная, холодящая красота. Расцвеченный таким образом лес уже не выглядел жутко, и Цветанка, как заворожённая, озиралась, обнаруживая вокруг себя множество удивительных существ, которые до сих пор были скрыты в черноте ночи. Какие-то жучки с совиными головами, ящерки с широкими зубастыми улыбками и кожистыми многослойными воротниками на шеях, сиреневокрылые змейки и совсем уж непонятные мохнатые зверьки с телом куницы, хвостом зайца и маленькими рожками, как у косули. Глазищи этих зверьков пугали своей человеческой разумностью. Вся эта живность продолжала заниматься своими делами, не проявляя к Цветанке никакого интереса.
Разглядывая это диковинное зверьё, Цветанка чуть не забыла, зачем сюда пришла. Положив на землю курицу и испуская ледяное дыхание, она попыталась ощутить в себе призрачного волка. Его передние лапы стали её руками, а задние – ногами; «второе сердце» ожило и забилось в тоске, а к горлу подступил болезненный комок, рвавшийся наружу воем. Напрягшись, горло издало совершенно нечеловеческий звук, от которого у самой Цветанки кровь застыла в жилах, а кишки превратились в глыбу льда. Этим воем она звала Марушиного пса, обитавшего на капище. Днём, когда они приходили сюда с бабушкой, он проявил к Цветанке дружелюбие… Впрочем, нет – скорее, к призрачному волку, пришедшему к ней на помощь и вселившемуся в неё. Благодаря ему чёрный зверь чувствовал её как «свою», и Цветанке пришло в голову приманить его и угостить курицей с отваром яснень-травы. До жертвоприношения осталось совсем немного времени, и следовало что-то предпринять, чтобы чудовище не смогло убить и съесть девочек, которых волхвы собрались поднести ему, дабы задобрить его хозяйку – Марушу. Цветанка сама толком не знала, что станет с оборотнем, который отведает уничтожающей хмарь травы, но надеялась, что это будет для него достаточно губительно. Её вой не остался без ответа: вскоре вдалеке послышался голос Марушиного пса – более грубый, чем у Цветанки, хрипловатый и низкий, чуть надтреснутый, с ноткой тревоги. «Иду к тебе», – уловило в нём её «второе сердце». Бег оборотня был бесшумен: неуловимой тенью он скользил между деревьями, а его приближение Цветанка ощущала не слухом и не глазами, а нутром. Кто-то огромный и сильный мчался навстречу, гоня перед собой волну шепчущей и шелестящей жути, разрезая грудью пространство и искажая время… Цветанка застыла в тягучей пустоте, и даже огоньки вокруг неё неподвижно повисли в предчувствии. Перескочив через кусты, зверь очутился перед Цветанкой – исполинский, взъерошенный, на длинных и стройных, мускулистых лапах. К яду ужаса, сковавшему Цветанку, неожиданно добавились новые чувства – восхищение и уважение. Зверь был великолепен в своей тёмной мощи, а его глаза наполнял чистый холод ночи. Сейчас Цветанка разглядела то, что днём от страха не заметила: морду зверя наискосок пересекал шрам, а правый глаз слегка косил. Настала пора предложить ему курицу, но Цветанка обмерла так, что даже пальцем не могла двинуть. И это был не испуг, а какое-то иное оцепенение, тоскливое и удивлённое. В глазах чудовища светился не звериный, а человечий разум… Их покрывала серебристая плёнка боли на грани безумия. Понюхав курицу, оборотень оскалился, шкура на его морде собралась складками, и он чихнул, крутанув лобастой головой. Словно подкинутый какой-то силой, он перекувырнулся в воздухе, а приземлился уже в облике женщины с копной спутанных чёрных волос. Впрочем, некоторые черты зверя ещё оставались в ней: тёмная шерсть росла на щеках, когтистых кистях рук и ступнях, на спине также топорщился волосатый треугольник. |
