— В самом деле? — недоверчиво сказала я.

— Линда, почему ты мне не веришь? — с обидой в голосе продолжил он и взял меня за руку. Как-то так взял, что в памяти сразу ожили все хорошие моменты нашего романа. Не так уж и мало их было… — И все же, дорогая, я хочу поговорить с тобой наедине.

В груди разлилось тепло, показавшееся приятным ровно до тех пор, пока я не поняла, что тепло не внутри меня, а снаружи и идет от защитного артефакта. Это что, он на меня сейчас влиять пытается? Я резко выдернула руку.

— Штефан, при приеме на работу в магистрат ты непременно должен был подписывать бумагу, в которой запрещается использовать ментальную магию для собственных нужд.

— Разумеется, подписывал, — недоуменно сказал он и опять попытался взять меня за руку. — При чем тут это? Я слабый менталист, Дар в этом направлении почти не использую.

— Сейчас ты действуешь в пользу Гарма, не иначе, — разозлилась я от столь наглого притворства.

— Ты хочешь сказать, что я на тебя ментально влияю? — возмутился он. — Что за ерунду ты несешь, Линда?

Я чуть вывернула край выреза и показала приколотый артефакт. Эмми торжествующе хмыкнула. Не знаю, ожидала ли она с его стороны такого прокола, но сейчас, без всякого сомнения, была ему очень рада.

— Никакая это не ерунда, Штефан, — сказала я. — Ты даже за руку меня специально взял — при тактильном контакте ментальное воздействие легче проходит. Это даже я знаю.

— И что я, по-твоему, хотел сделать?

— Для начала — убедить меня переговорить с тобой наедине, — уверенно ответила я. — А что ты там дальше хочешь, знаешь только ты.

Штефан смущаться не стал. Напротив, выглядел он сейчас скорее оскорбленным в лучших чувствах. Подбородок, на котором Эмми в свое время находила все признаки породистости, гордо задрался вверх. Но выпятившийся при этом кадык не способствовал привлекательности образа.

— А почему ты не обвиняешь Эмили? — возмутился Штефан. — Она точно так же держит тебя за руку, и у нее тоже есть мотив — не дать нам переговорить наедине. Она уже влезла между нами и наговорила всяких пакостей.

— Зачем ей это, Штефан? — усмехнулась я.

— Затем, что она с самого начала строила мне глазки, особенно когда была уверена, что ты этого не видишь, — нагло заявил он. — И прижималась при каждом удобном случае. Я тебе не хотел говорить, чтобы не расстраивать. Но сейчас твоя… гм… подруга перешла всякие границы.

— Что? — Эмми отпустила мою руку и шагнула вперед. Щеки ее пылали. — Что за вранье?

— Какое еще вранье? — раздраженно сказал он. — Ты мне в любви призналась на второй день знакомства. Скажешь, не так?

— Не так! — Эмми чуть не рыдала и умоляюще на меня смотрела. — Линда, не верь ему. Ничего такого не было. Ты же меня знаешь столько лет. Разве я на такое способна?

Я растерянно переводила взгляд с него на нее. Оба выглядели уверенными в собственной правоте. Но кто-то из них врал. Врал нагло, безо всякого стеснения. Ни за кем из них раньше я не замечала умения, необходимого для подобной игры. У Эмми сегодня нашли актерский талант, но был ли он, или в той конторе лишь желали заработать на простодушной инорите? Штефан ей действительно понравился при первой же встрече, но стала бы она за моей спиной его отбивать? Знать бы, что у меня стерли, может, и определенность какая-то появилась.