Эверил промолчала. История, рассказанная Эдиной, предостережения Дрейка и поведение самого Мердока складывались в омерзительную картину, рисуя облик человека, за которого она чуть не вышла замуж. Едва ли жизнь с ним была бы спокойной, а тем более счастливой, особенно если он и вправду убил своего отца, как утверждает Дрейк. В том, что Мердок на это способен, Эверил теперь почти не сомневалась. Она не смогла бы полюбить такое чудовище. Да и Мердоком, по всей вероятности, движет отнюдь не желание жениться на ней, а необходимость выполнить условия отцовского завещания. А это значит, что если она сбежит от Дрейка, то не для того, чтобы вернуться к Мердоку. Выйти замуж за такого человека – все равно, что спуститься в ад, где царит вечное зло. Но что же ей делать?

Проглотив ком в горле, Эверил вынуждена была признать горькую правду: она не может покинуть Дрейка, поскольку ей некуда бежать. Эбботсфорд слишком далеко, а отец постарается выдать ее замуж все за того же Мердока. И потом, как быть с этим нелепым браком, который связывает их с Торнтоном…

Ловко же он поймал ее в ловушку – правда, до поры до времени.

Тем временем на улице мужчина по имени Уоллес, успевший к этому времени вернуться, поинтересовался у Мердока:

– Куда теперь, милорд, учитывая, что на западных островах мы никого не нашли?

Дрейк улыбнулся. Судя по его реакции, их тайное убежище осталось нераскрытым. Как ни странно, но Эверил тоже испытала чувство, похожее на облегчение.

Макдугал задумался, потирая большим пальцем квадратную челюсть.

– Спроси у хозяина, не видел ли он эту свинью и его тощую сучку.

Эверил устремила на Дрейка панический взгляд. Он с невозмутимым видом отпустил ее и взялся за сумку с ее вещами.

– Нам пора идти.

– Куда? Они схватят нас, как только мы выберемся отсюда.

Бросив взгляд в окно, Дрейк покачал головой.

– Гордон и Эдина наврут им с три короба. От них Мердок не узнает ничего полезного. Но нам нельзя здесь задерживаться на тот случай, если он вздумает обыскивать трактир.

– Да, – прошептала Эверил, когда он подтолкнул ее к двери.

Но они замерли, когда голос снаружи оповестил:

– Хозяйка говорит, что они провели здесь прошлую ночь.

– И что? – нетерпеливо рявкнул Макдугал.

– Они уехали рано утром по северной дороге.

Дрейк снова улыбнулся. Он не ожидал услышать от Гибсонов вопиющей лжи. У Эверил отлегло от сердца.

После непродолжительного молчания Мердок заметил:

– В Нагорье полно мест, где можно затаиться. Но выродок Дайры не может прятаться вечно.

– Верно, – поддакнул Уоллес.

Дрейк напрягся. Не задумываясь, Эверил дотронулась до его руки.

– Обыщите комнаты, вдруг он что-нибудь оставил, – приказал Мердок и исчез из виду, войдя в трактир через главный вход.

Сердце Эверил подскочило к горлу. Но Дрейк лишь приподнял брови и, хищно улыбнувшись, поставил на пол сумку. Эверил задрожала, когда он вытащил из-за голенища сапога нож. Ни секунды не колеблясь и не дрогнув ни единым мускулом, он провел лезвием по своей ладони, проложив по смуглой коже алую полоску. Эверил в изумлении наблюдала, как Торнтон вытер порезанную руку о белоснежную простыню, оставив на ней кровавые пятна.

Когда Дрейк подошел к девушке, уголки его рта приподнимались в лукавой усмешке.

– Пусть Мердок делает выводы…

Эверил потупилась, скрывая приступ горечи. Он считает ее настолько нежеланной, что ему легче пролить собственную кровь, чем исполнить супружеский долг. Сердце ее сжалось от возмущения. Все еще усмехаясь, Дрейк перевязал руку носовым платком, подхватил поклажу.