– Ты прав, я болван, но тогда большинство мужчин находятся в моем положении. Ты согласился – и сам стал болваном, – он пьяно икнул.

Калеб усмехнулся. Хотя он не сказал ни «да», ни «нет», старый дуралей знал, что он согласится, иначе бы так не напился.

– Ты прав, Обри, – произнес Калеб, поднимаясь на ноги, – я схожу к барону, чтобы попрощаться с Сиреной и Риганом, а вечером вернусь сюда. К тому времени тебе лучше протрезветь и держать все наготове. Я отчалю, как только снаряжу «Сирену» и погружу продовольствие.

Фаррингтон вяло махнул рукой, показывая, что все понял, и вздрогнул, когда очередная чайка нагадила точно на его начищенный сапог. Он уставился на помет затуманенными глазами и обмяк. До Калеба долетел громкий храп, когда он с широкой ухмылкой покидал судно.

Снова возвращаться в дом Синклера было неприятно. Калеб уже знал о провале спектакля между Сиреной и Малькольмом. Когда обнаружилось исчезновение Рэн, Риган первым делом примчался к сыну в надежде, что девушка убежала к нему. Риган и Сирена находились в крайне подавленном состоянии. Калеб решил, что если отважится когда-нибудь обзавестись женой, то сначала убедится, что она сидит под замком с кляпом во рту. Как может бегство одной маленькой девчонки вызвать такую суматоху и сердечную боль? Но он-то не будет беспокоиться о Рэн, особенно после того, что она с ним сделала. Проклятые женщины!

Нужно поспешить в контору Синклера и объявить, что Калеб ван дер Рис становится третьим партнером в незаконном бизнесе Тайлера. Молодой капитан рассеянно подумал, что не знает, насколько строго наказывают в этой стране за каперство, но, собственно говоря, не так уж это важно: он связал себя обещанием Фаррингтону и сдержит слово. А через несколько дней Калеб снова ощутит под ногами качающуюся палубу. И какая разница, куда понесут его паруса? В Америку? Пусть будет так. Забрав из филиала компании заказы, он сможет неплохо заработать.

Калеб испытывал какое-то смутное беспокойство. К этому возрасту у него уже должно было сложиться какое-то определенное направление в жизни, цель, к которой стремишься, как у отца, когда тот начал работать в Ост-Индской компании. Да, Калеб служил у своего отца и вел дела филиалов компании в Африке, но это был не его бизнес. У каждого мужчины должно быть что-то свое. И это «что-то» он должен поливать потом по шестнадцать часов в день, чтобы оставить после себя наследство. «А я-то хорош! Собрался в море, чтобы переправить людей на другой континент!» Калеб почувствовал себя бесцельно порхающей пташкой. По возвращении ему необходимо серьезно обдумать свою жизнь и решить, как быть дальше.

Калеб считал себя ровней своему отцу, но чувствовал, что Обри Фаррингтон до сих пор относится к нему как к мальчишке. Может быть, в его внешности было что-то такое, что мог видеть старик и не замечал он сам? Нет, полная чушь! Он самый настоящий мужчина. Если бы ему пришлось брать рекомендации у всех женщин, с которыми он имел дело, каждая подтвердила бы тот факт, что Калеб ван дер Рис – мужчина «на все сто».

* * *

Сквозь единственное окно Комнаты пробивались лучи послеполуденного солнца, высвечивая над потертым ковром столб танцующих пылинок. Кровать в дальнем углу казалась большой и зловещей, ее железный остов тускло поблескивал на фоне обесцвеченной временем стены. Рэн сидела совершенно неподвижно; темные роскошные волосы в беспорядке падали на плечи и подчеркивали мертвенную бледность лица; только глаза были живыми, испуганными, вспыхивающими от ужаса, который довелось пережить и какой еще предстоит. Как могла она допустить, чтобы с ней такое случилось? Как могла быть такой слепой? Ей не было прощения! Былое представление о том, что Малькольм будет любящим, заботливым мужем, теперь казалось ей полным безумием. Как могла она оказаться такой идиоткой, романтичной дурочкой? Риган с Сиреной были правы, говоря, что она не готова к самостоятельной жизни, что совсем не знает Малькольма…

«О Боже!» – простонала про себя Рэн.