Не знаю почему, но мне показалось, что мужчина испытывает боль, не физическую, а скорее душевную. Или одиночество. Поза напряженная, голова слегка склонена к плечу, как если бы он что-то высматривал в ночи, ждал кого-то или чего-то. Я дернулась, чтобы уйти незамеченной, но Поль обернулся. На миг блеснули звериные глаза. Внутри у меня будто волчица поскребла грудину, помогая принять решение. Мгновение раздумий — и я переступила порог, приблизилась к нему почти вплотную. Мы замерли в полушаге друг от друга и молчали. О, Луна, как же пахнет умопомрачительно! Я глубоко задышала, наслаждаясь, полуприкрыв глаза, пока не заметила, что мой вер напрягся еще сильнее.

— Чуешь опасность или просто не спится? — хотела спросить дружески иронично, учитывая страстный концерт, продолжающийся на втором этаже, но получилось неуверенно и наигранно.

И Поль, конечно же, понял.

— Не спится, ты права. Но не из-за них, а потому что тебя нет рядом. И подспудно опасаюсь…

— Чего? — я изумленно уставилась на него, подняв лицо.

— Потерять тебя, — глухо признался он честно и просто.

— Мы же пара, — даже горло перехватило, отчего мой голос прозвучал сипло. — Куда ж я от тебя денусь?

Он хмыкнул с некоторой горчинкой и смотрел на меня с грустью. А потом неожиданно произнес:

— У тебя потрясающие глаза, в них словно рассветная дымка иногда появляется, заволакивая вуалью, — медленно, давая мне возможность отстраниться, поднял руку и осторожно коснулся пальцами моей щеки, — какая бывает в высокогорье.

— А ты, романтик, оказывается, — я снова попыталась иронизировать, улыбнулась, но вышло криво, наверное.

Я заворожено ждала его прикосновения, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Теплого, нежного, трепетного прикосновения. Разве так бывает в жизни?!

— Ты забираешь мою душу своими глазами, цыпленок, — а вот у него получилось улыбнуться, только в его улыбке сквозила ранимость.

— У нас с бабушкой глаза похожи, — пожала я плечами, но сама же услышала в своем голосе неуверенность.

Опустила голову, разрывая контакт с его рукой, и заметила, как бешено бьется жилка на его мощной шее. Кадык судорожно дернулся вверх-вниз, когда он сглотнул. Мне захотелось провести языком по его шее, на мой взгляд, самой притягательной и аппетитной, лизнуть, попробовать на вкус. Даже облизнулась, тряхнув головой, отчего распущенные перед сном волосы полезли в лицо.

Отметила отличное местечко у основания шеи, там, где начинаются плечи — хорошие, широкие, сильные, — чтобы поставить… глубокую метку, о которой я подумала. Да-да, о собственной метке на этом отменном волке, ведь он, в сущности, принадлежит мне.

Дальше я увлеклась, рассматривая его грудь, покрытую черными волосками, и… любопытную, заманчивую темную дорожку, сбегающую от пупка вниз, под пояс… Наверное во мне тоже живет тяга к приключениям, передавшаяся по наследству. Я протянула руку, коснулась его живота и от пояса пальчиками провела вверх, мышцы пресса вслед напряглись, а штаны в паху натянулись. Может дерзко, а может глупо, но завелась я не на шутку, изучала его уже обеими руками: погладила валики на талии — крепкие; игриво обводила каждый кубик, с удовольствием наблюдая, как каменеет его пресс. Затем растопырила ладони на груди, наслаждаясь ощущением шелковистых волос и игрой напряженных мышц.

Поль молча сжимал кулаки, сдерживая свои порывы, давая мне возможность себя изучить, привыкнуть к нему.