Однако Джинни ощутила какие-то флюиды взаимного притяжения между Лаурой и Трентом Челленджером; она почувствовала их, когда Трент снял ее дочь с коня и поставил на землю лицом к себе.

Как хорошо она помнила пережитое ею самой! Как хорошо понимала силу странного запретного влечения, заглушавшего благоразумие, логику и любые советы!

Постучав в дверь, Джинни вошла в комнату и застала дочь стоящей перед зеркалом.

— Мама? — Облаченная в короткую рубашку девушка повернулась и покраснела, словно ее тайные мысли оказались прерванными.

— Да, я! Я говорила с Филоменой, она гладит твое черное платье, хотя и считает его неподходящим для такого случая.

— Филомена вечно недовольна. Всем! — Раздраженный голос Лауры заставил Джинни вскинуть брови.

— Похоже, ты взволнована, моя дорогая. Ты уверена, что хочешь обедать с нами? Твой отец и мистер Челленджер, вероятно, быстро уединятся, чтобы поговорить о делах. А для нас вечер будет скучным, его скрасит только обсуждение сегодняшних событий, верно?

— Почему? Я хочу спросить папу и мистера Челленджера, что они собираются сказать президенту Диасу по поводу действий его полицейских! И я уверена, что Франко тоже захочет узнать, что будет предпринято в связи с этим возмутительным происшествием! Мама, они… Знаешь, я постоянно думала о том, как бы поступила в такой ситуации ты. Я улыбалась этим мерзавцам, притворялась, будто… И затем… когда они подумали, что я смотрю на них… стала медленно поднимать юбку, как бы дразня их, понимаешь, мама? Схватила нож, который ты дала мне, и, кажется, убила обоих. Нет, точно убила. Очень быстро. Господи, я убила! Я болтала… дразнила… превратилась в другого человека… играла — а потом игра закончилась, и мне пришлось… мне пришлось…

— Дорогая, я все знаю! Знаю! Я сделала то же самое. — Джинни обняла дочь, прижала ее к себе и мысленно перенеслась в прошлое. — Я тоже убила человека. Мне тяжело вспоминать об этом даже сейчас, когда он больше не представляет для меня опасности. Я ударила его ножом в горло, услышала, как из раны с шумом вырвалась кровь, и убежала.

Сказав это, Джинни тут же вернулась в настоящее. Побледневшая Лаура смотрела на мать так, словно видела ее впервые.

— Лаура, я думала, что мне удалось забыть этот эпизод моей жизни, но воспоминания живут во мне! Ты убила двух негодяев, чтобы спасти себя и свою подругу. Тебе пришлось так поступить. Я горжусь тобой!

Лаура поплакала еще несколько минут в объятиях матери, точно ребенок, затем взяла себя в руки и сказала:

— Я не сожалею об этом. Уже не сожалею. Я постоянно думала — так поступила бы моя мать. Я говорила себе, что я — это ты, мама, красивая и уверенная в себе. Но думаю, тогда ты не была такой.

— Уверенность приходит к человеку в последний момент, когда он неожиданно сознает, что должен сделать, — сказала Джинни. Подойдя к окну, она продолжила: — Лаура, я не хочу у тебя ничего выпытывать, ты вовсе не обязана мне говорить. Но… я чувствую что-то возникшее между тобой и Трентом Челленджером. Он напоминает мне твоего отца в молодости, поэтому тебе следует поберечься!

Лаура замерла и запальчиво произнесла:

— Ты догадалась правильно. Надеюсь, я не слишком выдала себя, мама?

Девушка вздохнула, посмотрела вниз, потом подняла голову и рассказала историю своего знакомства с Трентом Челленджером.