Предисловие

Где рождается язык? Высоко-высоко в горах, над облаками стоит башня из слоновой кости. Там живут мудрые волшебники в синих остроконечных колпаках с серебряными звездами. День и ночь они творят чары, и слова, словно искристые снежинки, падают прямо на головы удивленных людей.

Нет! Новые слова создают в секретных лабораториях ученые в белых халатах и защитных очках. Потом правительство рассылает их в редакции газет и на телевидение, и уже оттуда слова попадают в наше сознание – да так ловко, что мы ничего не замечаем.

Вы, разумеется, понимаете, что все написанное выше – сущая ерунда. На самом деле, слова рождаются в гуще жизни: на улицах, в магазинах, на стадионах, за семейными столами. Они путешествуют из дома в дом, из страны в стану, меняют обличья, иногда умирают, иногда засыпают, чтобы снова проснуться много лет спустя. И процесс этот не контролируется никем. Он поистине хаотичный, произвольный, а значит, бесконечно свободный. Но при этом все же подчиненный каким-то таинственным правилам – не навязанным сверху, а идущим из глубины, из базовых структур любого языка.

Я – писатель. А это значит, что слова являются моим единственным «орудием труда». А еще так же, как для любого русскоговорящего человека, они для меня – единственная среда, в которой я могу мыслить и общаться в другими людьми. Приезжая за границу, я говорю на иностранных языках, но потом всегда мысленно перевожу разговор на русский и обдумываю услышанное. Иногда мне интересно, как видят мир финны, в чьем языке нет ни будущего времени, ни категории рода. Или испанцы, для которых не существует среднего рода, а все субъекты, явления и объекты – или «мальчики», или «девочки». Или англичане с их сложной, но очень логичной системой времен. Или немцы, придумавшие более десяти синонимов к слову «счастье». Иногда после долгой практики я даже могу попытаться думать на другом языке, но «по умолчанию» мне дан только русский, только в нем я – как рыба в воде.

По большей части эта вода довольно мутная. Очень редко язык напоминает спокойное озеро. Как правило, он – река, широкая, полноводная и с быстрым течением. Та река, в которую нельзя войти дважды, поскольку она всегда меняется: то разливается, затопляя берега, то мелеет, то струится, то бурлит. Оставаясь все той же рекой, она меняется каждую секунду. За языком так же приходится гнаться, стараясь поймать то единственное верное слово, которое нужно поставить на то единственное верное место в предложении – и быть готовой: если ты не будешь знать и понимать достаточно много, то в последний момент это слово ускользнет из твоих рук.

Я всегда была уверена, что стану писателем. Но в школе меня больше интересовали сюжеты и образы, а о языке своих произведений я как-то не думала. И хотя на экзамене получила честную пятерку, начав писать книги, была вынуждена осваивать язык заново. Уже не как ученица, которой нужно ответить учителю и бежать гулять, а как «пользователь» – человек, для которого язык является ключом. Ключом, который выпустит мои мысли на свободу и поможет другим людям узнать их и понять меня. И от того, насколько хорошо я одену свои мысли в слова, зависело, насколько хорошо люди меня поймут. Но ведь быть правильно понятым важно не только для писателя, но и для любого человека, каким бы независимым и скрытным он ни был.

Знаете такой анекдот? Человек читает книгу и все время восклицает:

– Удивительно! Нет, ну надо же! Неужели? Никогда не догадывался!

– Что вы читаете? – спрашивает его сосед.

И получает ответ:

– Орфографический словарь.