— Что с ними стало?

Он всплеснул руками.

— Что стало со всем? Разумеется, они достались туркам. Поскольку они не могли изнасиловать, съесть, убить или сжечь наше золото, они его потратили. Приумножить наши богатства они не могли. Им же удалось избавиться от армян, греков и евреев, а во всей Турции только эти три народа знали, как делать деньги. Да, я слышал о сокровищах армян Смирны. Они действительно тебя интересуют, Ивен?

— Да.

— Есть причина?

— Я тут провожу одно исследование.

— Вечно ты что-то исследуешь, — он отпил кофе. — Армяне собрали все, что имели, в одном месте. Главным образом, золотые монеты. Тогда бумажные деньги были не в чести. Предпочтение отдавалось золоту. Все армянское золото спрятали в одном из подвалов Смирны.

— Смирны?

— Разумеется. А потом турки захватили его, потому никому не удалось вывезти золото из страны. Понимаешь, весь город сгорел. За исключением лачуг турецкого квартала, который и следовало сжечь. Войска Ататюрка сожгли город, а потом заявили, что это дело рук греков и армян. Обычное дело. Я уверен, что они нашли золото во время пожара. И все разграбили.

— Значит, золото они нашли.

— Несомненно. После этого хода ты останешься без королевы.

— Что делать, я уже пошел. Еще партию?

— Ты сдаешься?

— Да.

Мы вновь расставили фигуры.

— Через несколько лет в Смирне произошло землетрясение, — нарушил он молчание пару минут спустя. — Кажется, в девятьсот двадцать седьмом году.

— Девятьсот двадцать восьмом, — поправил я его.

— Возможно. Если золото не нашли при пожаре, то наверняка обнаружили после землетрясения. Я уверен, что оно досталось туркам.

— Много золота?

— Да. В Смирне жили богатые армяне.

— И золото прятали в городе? В Смирне?

— Конечно. Где еще его могли прятать?

Свидетельств того, что золото Смирны досталось туркам, я не нашел. Данный факт все принимали как само собой разумеющееся, но документальные подтверждения отсутствовали.

И ни один источник даже не намекал на то, что золото вывозилось в Балыкезир. Сведения об этом сохранились лишь в памяти одной женщины, которая утверждала, что из оставшихся в живых о кладе, кроме нее, не знал никто. Балыкезир не пострадал при землетрясении. Да, без резни дело не обошлось, но я мог представить себе дом на холме, крыльцо с бетонными стенами. Почему бы ему не достоять до наших дней, храня бесценный клад.

В ту ночь я поделился своими мыслями с Китти.

— Я думаю, золото по-прежнему там, — и объяснил ей, на чем основаны мои выводы.

— Может, золото там никогда и не было, — возразила Китти. — Бабушка очень старенькая. В молодости она прошла через ад. Можно ли полагаться на ее память? Она могла жить в Смирне...

— Это вряд ли. Никто не забывает название родного города.

— Наверное, нет. Ивен...

— Всякое могло случиться. Клад могли найти турки, какие-то армяне, не подозревавшие о его существовании, новые владельцы дома, но все же...

— Ты думаешь, что он там.

— Вероятность велика.

— И сколько там денег?

— Британский соверен стоит сейчас десять или двенадцать долларов. Допустим, они набили золотом половину фактического объема. Если судить по размерам крыльца с ее слов, сумма получается кругленькая.

— Какая же?

— Я ее прикинул. Разумеется, мы же не знаем наверняка, что золото все еще там.