|
Вымуштрованные, одетые в полированную бронзу, на лошадях (а подобных животных на юге не видели раньше), подгоняемые нуждой в земле, они переливались, как море, через все границы, означенные на картах. Голодавшие на своей засушливой родине среди бесснежных скал и голой пустыни, масрийцы оценили юг, его реки и пойменные долины, а хессеки с тупым упрямством сопротивлявшиеся переменам, были повержены и одичали вместе со всеми остальными. Соблазненные, однако, той невестой, которую они взяли силой, воины отстроили старый мир заново, переименовав его в «Новый» и развели на руинах пустяковую архитектуру. Бит-Хесси — единственный хессекский порт на океане, был восстановлен и перестроен в образцовый город для императора — воина Храгона. Город стал называться Бар-Айбитни; он моментально бросил вызов масрийским городам на востоке, а вскоре и затмил их.
Построенные у моря дворцы, храмы, памятники, театры быстро низвели обличье бывшей древней столицы до художественного уровня балагана. Завоеватели стали оккупантами земли, на которой жили многие, им пришлось учить ее обычаи. Теперь джерды маршировали лишь на плацах и придворных парадах, оружие ставили в тавернах и у постелей женщин; скоро половина Хессека была оплодотворена масрийским семенем. Сейчас масрийцев размягчали те духовные и плотские радости, которые предвещали закат силы нации. «Иакинф Вайн-Ярд» уплатил пошлины и был пропущен на стоянку. Гавань посещало такое количество судов, что порт и пристани протянулись более чем на милю. Позади них лежали обширные склады и Рыбный базар; вход в него был обозначен двумя золотыми рыбками на высоких гранитных колоннах. Здесь начиналась Янтарная дорога, которая вела к Вселенскому базару, где тогда можно было купить все, что было в империи, — от прозрачного шелка до зеленого тинзенского табака и засахаренных пчел. От этого колоссального торгового центра растекались базарчики поменьше, специализирующиеся по лошадям, скоту, рабам; отсюда также начинались постоялые дворы, винные лавки и публичные дома. Я оставил Чарпона с тремя его помощниками, чтобы он, как обычно, привел в порядок дела корабля в конторах купцов вокруг залива. Эскортируемый десятью хессеками, Кочес, еще один помощник, проводил меня через Рыбный базар вверх по Янтарной дороге к «Зубам Дельфина». Это место, названное морским именем, как корабли называют сухопутными именами, было кричаще-безвкусной гостиницей для богатых разбойников, и они населяли ее в изрядном количестве. Даже хессекские пираты собирались там, если, конечно, у них было достаточно серебра, чтобы заплатить за обслуживание. И все-таки этот дом был более масрийским, он пародировал стиль завоевателей, хотя я не думаю, чтобы когда-либо хоть один чистокровный масриец переступал его порог. Кочес вел меня вверх по желтым мраморным ступеням «Зубов Дельфина» с гордостью помещика, возвращавшегося в свои владения. Толстые колонны, разрисованные режущими глаза синими и красными сполохами, поддерживали белый лепной потолок. Стены покрывали изразцы с изображениями дельфинов. Ранние выпивохи, капитаны кораблей и морские бандиты расхаживали с важным видом туда-сюда по вестибюлю. Кочес, сентиментальный, как садист, показывал в ухмылке черные зубы и обнимался со знакомыми. Увидев, что я скромно стою в стороне, какой-то покрытый шрамами дьявол, с горстью золота в руке, одноглазый, как и положено пирату, отпустил замечание, что я выгляжу, как деревенщина. Кочес кинул на меня испуганный взгляд. — Это господин из далеких земель. В его распоряжении целый корабль. — Что, Чарпон в человеческом распоряжении? Эй, вы, девичьи глазки! Что вы сделали для него? Я бы сказал, вы на вкус господина высоковаты. Я небрежно сказал Длинному Глазу, который стоял позади меня: — Видишь там этого крикуна? Пойди и ударь его за меня. Кочес съежился, пират стоял, озадаченный, не веря своим ушам, а Длинный Глаз, повинуясь мне без всякого выражения и без промедления, врезал ему по зубам. |
