— Когда так, проваливайте к чертовой матери! — услышал он ее крик.

Он держал ее, голую, на холоде, для того чтобы вручить чек на топливо и одежду. Она не замечала холода, но у него от мороза и стыда горело лицо. Он попятился.

— Скажите ему, что я приду завтра.

— Проваливайте к чертовой матери! Чтоб духу вашего тут не было. Чего шляетесь по ночам? Чтоб духу вашего не было!

Она так разевала рот в крике, что был виден длинный язык. Она стояла, растопырив ноги, в длинной, холодной, похожей на ящик прихожей, одной рукой держась за перила, другой — за стену. И весь дом был тоже похож на ящик, высокий, кое-как сколоченный ящик, застывший в морозном воздухе, среди неприветливых, холодных огней.

— Если вы миссис Грин, я отдам вам чек, — сказал он, решившись.

— Тогда давайте.

Она взяла чек, зажала в левой руке поданную вместе с ним ручку и попыталась расписаться на квитанции, приткнув ее к стенке. Криб озирался, словно боясь, что его примут за сумасшедшего, и тут ему померещилось, будто кто-то стоит на груде старых автомобильных покрышек возле соседней лавки, где продавали подержанные запасные части.

«А вы действительно миссис Грин?» — хотелось ему спросить. Но она уже лезла наверх, унося чек, и, если он совершил ошибку, за которую предстоит поплатиться, все равно было уже поздно. И его это не беспокоило. Возможно, эта женщина не миссис Грин, но ведь мистер Грин наверняка там, наверху. И кто бы ни была эта женщина, она заменяла Грина, которого на этот раз увидеть нельзя. «Ну ты, жалкий недоносок, — сказал он себе, — ты воображаешь, будто нашел его. Но что с этого? Может, ты в самом деле его нашел, но что с этого?» И все же главное было в том, что существовал реальный мистер Грин, до которого его не допускали, считая представителем враждебного мира призраков. И хотя ему еще было стыдно и лицо у него пылало, он вместе с тем ликовал в душе.

— А все-таки, — сказал он, — его можно найти!