Этот мрачный, твердый и неподатливый, как сталь, человек возвышался над ними на экзаменах, точно гильотина в униформе, вглядываясь, как выжившие дети омвати сокрушают проблемы, перед которыми пасовали лучшие изобретатели Империи. Кви помнила, как встревожилась она, когда один из ее соучеников, молодой парень по имени Пиллик, внезапно свалился на пол в судорогах, стеная и воя. Он еще силился подняться на колени, когда охранники выволакивали его из экзаменаторской. Пиллик пытался схватить листок недописанной контрольной, умоляя дать ему еще минуту на завершение работы.

В полном молчании Кви и уцелевшие три ее школьных товарища подошли к окну учебного спутника, откуда было видно, как турболазеры разрушителя класса «виктория» вычеркивают с карты планеты колонию Пиллика в наказание за слабость ученика.

Кви не имела права рассредоточиваться, не имела права на ошибку. Она отвечала за жизни родных и близких. Все личные заботы были отставлены в сторону. Она могла проголодаться, обмочиться, задохнуться во время какой-нибудь головоломной контрольной — это значения не имело.

И в конце концов она оказалась единственной из группы, кто прошел через все экзамены. Она не получила никаких знаний в области биологических наук и поэтому вообще очень мало знала о живых существах — все пространство ее мозга было отведено для физики, математики и инженерии. Таркин поспешил запрятать научный карбункул в космической шарашке, отдав Кви под начало великого конструктора Бевела Лемелиска. С тех пор она безвылазно сидела в Прорве.

Успешное разрешение проблем было целиком и полностью в интересах ученой. Случись промашка, дай она слабину — и ужасные вещи могли произойти. Горящие омватикские города-соты вставали перед ее глазами, словно далекие маяки с орбиты — спаленные лазерами саванны ее родного мира, — однако Кви предстояло завершить еще много расчетов, чертежей и моделей.

Кви спасала свое сознание, возложив ответственность на других. Хотя, как ни крути, она сама сотворила устройства, способные обращать в пыль цивилизации, уничтожать и перерабатывать целые миры. А поджигатель, тот и вовсе мог шутя загасить Солнечную систему — одним нажатием кнопки.

Кви Ксукс предстояло еще многое передумать, но она понятия не имела, какое тут можно принять \ решение. Перед ней был принципиально новый тип проблемы.

Чубакка стоял словно каменное изваяние, отказываясь двигаться, невзирая на то что сторож вновь поднял свой электробич.

И привел его в действие.

Чубакка взревел, сотрясаясь от боли, пронзившей кожные покровы; нервы засаднило после разряда. Воздев волосатые лапищи, он попытался ухватить этого хладнокровного толстяка, напоминавшего глубоководную мину с короткими конечностями, торчавшими из округлого торса.

Четырнадцать гвардейцев немедленно навели на него бластеры.

— Так ты будешь работать, вуки, или дать тебе еще пару горячих? — Сторож постукивал рукояткой кнута по пухлой ладони, глядя на Чубакку совершенно пустыми глазами. Вида он был хрупкого и малокровного, словно под кожей его не таилось и намека на жизнь.

— В другой раз побалуюсь с тобой подольше, — пообещал сфероид. — Я четырнадцать лет управлял бригадой таких, как ты, рабов. Несколько штук мы потеряли на производстве, остальных же я укротил, так что они подчиняются беспрекословно. Но назавтра адмиралу Даале надо, чтобы все были на ногах, поэтому увечить тебя не стану.

Он щелкнул зеленым крючком кнута перед лицом Чубакки, опалив шерсть. Тот зарычал, оттянув черные губы.

— Нет времени поиграть с тобой, — сказал сторож. — Если ты и дальше будешь отнимать у меня время, я прямиком вышвырну тебя за борт. Полетаешь в космосе консервированной сосулькой. Понял?

Чубакка решил порычать ему в лицо, но сторож оставался серьезным.