|
Вот так, три стены кирпичные, одна из картона. На улицу. Единственное, чего не было, это голода. Я еще помню стрельбу по ночам на улицах, когда последние банды отлавливали. Уличные драки. Ну, все это так, картинки, а по существу дела мне было ужасно интересно все это. Очень интересно. Мне было интересно везде, и на заводе, куда я пошел мальчишкой работать, и в школе мне было интересно. Я учился легко, у меня хорошая память была. Мне были интересны люди: преподаватели, мои одноклассники, они все были такие разные, у нас в школе социально пестрая была ситуация. Я спортом занимался, интересно было со спортсменами, тем более что я был в сборной Литвы, единственный русский, и благодаря этому я выучил язык, и благодаря этому я открыл для себя совсем другой тогда для меня, совершенно новый, как бы национальный колорит, менталитет, способ жизни, оценки и т. д.
У меня очень много было знакомых хороших и друзей среди евреев. Это тоже особый мир. Потом они все поуезжали. Много разных и по-разному интересных людей. И я помню, что вот, скажем, на танцы я не любил ходить, я не понимал зачем, но когда я шел с кем-нибудь за компанию, я где-нибудь пристраивался и наблюдал, как люди знакомятся, как развиваются эти знакомства на протяжении вечера. Выбирал, за кем-нибудь наблюдал. Очень интересно поведение людей в такого рода ситуациях, мне все было странно: как это, пойти в толпу и там веселиться? Что это такое? Я понимал, когда мы классом собирались. Ну, когда знакомые. А вот когда так, человек просто идет на танцы… Мне было очень странно. А я был странный для других, как бы не тем занимался. Я учился в школе, работал на заводе, тренировался и выступал как спортсмен, за сборную Литвы, и играл как актер в народном театре. Вот это все надо было успеть. И мне все еще казалось мало, я еще марки собирал, потом фотографией увлекся, потом еще что-то. И читал, читал, читал, читал. Читал по ночам, в основном. Все вперемешку: Кант, Вахтангов, Фолкнер… — А при чем здесь подготовка к театру? — Театр к этому имеет прямое отношение. Театр — это была такая форма жизни в те времена, в которой можно было перепробовать все. Все, что я читал, узнавал по психологии, социологии. Это все можно было в театре проиграть, попробовать, увидеть, потому что театр — это вот психологическая лаборатория. Психология — это нечто среднее между наукой и искусством, а театр — это нечто среднее между искусством и жизнью. Для меня всегда театр был, прежде всего, исследовательской лабораторией. Поэтому мне часто коллеги говорили: „Игорь, ты когда-нибудь можешь вместо лекции спектакль поставить?“ Меня дразнили тем, что мой спектакль — это лекция. И это была единственная форма, в которой можно было, не привлекая внимания властей, всем этим заниматься. Потом, я изначально хотел быть режиссером, с самого начала. Но я считал, что для того, чтобы стать режиссером, нужно пройти это, это, это, это узнать. Я себе список составил, что должен знать режиссер, и до сих пор список не исчерпан. Такой был романтический юноша».
Веруй. Радуйся. Возлюби…
Тут до меня дошел слушок, что многие заинтересованы в освещении новой формулы ученичества: Веруй. Радуйся. Возлюби. Предыдущую, конечно, все знают и выполняют: Слушать. Думать. Делать. Правда, некоторые посередине застряли… Думали, думали, так до сих пор ничего и не придумали. Расширенно формула нового этапа звучит так: Радуйся — оттого, что Веруешь, Возлюби то, во что Веруешь. Самое сложное, конечно, Верую. По моим понятиям, веровать — это не действие, это состояние, тотальное переживание. Когда-то я рассказывал, если человек переживает что-то тотальное, или как бы, попросту говоря, вздрогнул весь и на этот выброс энергии, на этот «вздрог» положилось четкое желание, то оно обязательно сбывается. |
