— Я все понимаю, Ваше Королевское Величество, — всеми силами показываю, что манеры у меня на месте, — и мне хотелось бы для начала спросить, какие цвета и ткани вы предпочитаете?

— Замечательно, — она хлопнула в ладошки, — вы хоть что-то в этом смыслите. Розовый, красный, золотой и фуксия. Из тканей бархат, органза и шелк. Еще хочу, чтоб везде были розы и гортензии, и по залу плавали эти, как их там, вестники любви.

— Амуры, — сдержанно ответила я.

— Да, они самые, — радостно взвизгнула Мартелия.

— Еще пожелания? — я уже скептически воспринимала вкус королевы.

— Платья у всех дам должны быть по последнему писку моды, — она в предвкушение закатила глаза.

— Позвольте уточнить, — я тяжело вздохнула, — последнему писку конкретно чего?

— Миртоса, — я подавилась воздухом.

— Ваше Величество, — мой глаз нервно дернулся, — но та страна демонов, и на моду у них другие взгляды.

— Зато какие у них балы, — она впала в воспоминания, — последнее день рождения Кронпринцессы отмечали просто божественно.

— Я вас поняла, — резко вскочила с кресла, — позволите идти? Времени не так и много.

— Да, можешь быть свободна, — и она уплыла в воспоминания о моем дне рождение.

— Всего вам наилучшего, — и поспешно выскользнула за дверь.

Пока проделывала обратный путь до своей комнаты, чуть не взвыла в голос. Это же надо было так вляпаться? Мое день рождения отмечали в зелено-черных тонах и готовили его почти два месяца. Да на пошив платья тогда ушли пять недель и это, не беря в расчет, что черные розы просто были обкромсаны с маменькиных кустов в саду.

Если к убранству дворца свою руку приложила именно Мартелия, то я даже не удивлена такой безвкусице. Это же просто бред, а не сочетание цветов. Ладно красный с золотым и розовый с фуксией сочетаются попарно, но вот вместе, упаси Темнейший.

В не самом радужном расположение духа влетела в комнату и впала в ступор, на столике лежал скромный букетик из маминых черных роз. Подхожу и вижу прикрепленную черную записку. С интересом тянусь к ней, но не дотронувшись отдергиваю руку и запускаю сканирующие чары. Мгновение и магии на ней обнаружено не было. На черной лакированной бумаге были выведены ровные темно-синие строчки цвета нашего факультета.

«Незнакомка, здравствуй. Надеюсь, охрана пропустит этот букет. Он слегка нелегальный. Но как только я увидел эти цветы, я вспомнил о тебе. Ты такая же красивая, необычная и безумно запретная. Семь лет для меня были сном и явью. Ты такая красивая, популярная и недоступная. Ты всегда была окружена людьми. Я даже не знаю из какого ты сословия. Надменная и холодная аристократка в тебе за секунду становится обычной дворовой девчонкой. С каким ты упоением отрывала куски от шевелюры Нимфы. Или вместе с нами ночами ходила на охоту. Ты для меня сон и наваждение. Я осознаю, что через месяц с небольшим нас может развести судьба навечно. Я не знаю, какая ты без маски, но я знаю, что сейчас, нося ее, ты настоящая, живая и такая любима. Моя незабываемая Незнакомка».

В полнейшем шоке я смотрела на записку. Я и представить не могла, что среди нашей группы у меня есть поклонник. Незамысловатые слова, так сильно отличающиеся от обычных чопорных записок, грели, что-то внутри. Любовь слишком сильное слово для демона, но все же это не слепое обожание, как у Маршала, Виктора, Эрнста и многих других. Я чувствовала сквозь записку, как кто-то неведомый мне, во тьме ночной потрошит мамины драгоценные кусты роз. Как на утро садовник впадает в ступор от вида поруганной красоты, как маменька яростно обещает оторвать подлецу все, что можно и нельзя.