Рагнор вернулся в церковь с острым предчувствием беды. Однако оказалось, что все идет своим чередом. В деревне все жили, как в старые добрые времена, и только ночью жители спали в церкви. Поля приносили богатый урожай, дичи водилось много, и снова деревня у моря стала вожделенным приютом для тех, кто искал себе место в жизни.

Рагнор спал один в маленькой деревянной избушке, что когда-то построили для него монахи. Почти все дни он проводил с Питером. Он учился у монаха, говорил с ним и спорил.

И как-то на закате Рагнор увидел Питера сидящим на ступенях церкви. Монах вглядывался в темную даль и прислушивался.

— Что там? — спросил Рагнор.

Питер как-то странно на него посмотрел.

— Ты не знаешь? Не чувствуешь?

Нет.

Что-то происходит.

— Что?

— Они возвращаются.

— Они?

— Они где-то рядом. Хотят чего-то. Высматривают. Ждут.

— Тогда оставайся внутри. Они ничего не смогут сделать.

Но на следующий день церковь загорелась.

Пламя занялось на закате, и отчаянные действия, предпринятые для ее спасения, оказались бесполезными. Когда наступил рассвет, головешки еще догорали, и людям ничего не оставалось, как в страхе жаться друг к другу у огня.

Рагнор стоял на страже. Сейчас и он чувствовал близость чего-то… кого-то…

Злобный шелест пронесся по воздуху.

А потом пришли они.

Они налетели стаей, на крыльях ночи. Они разорвали ночную тишину своими криками, оставаясь лишь тенями. Они издавали звуки, словно что-то бьется о воздух. Потом они обрели плоть. Вначале чернота уплотнялась, обретала формы, затем костер зашипел, и в ослепительных сполохах пламени явились они.

Враги не были похожи на воинов в своих коричневых одеяниях и с тонзурами на головах. Монахи дрались с ними, рубили мечами. Они убивали демонов, ибо знали их уязвимые места и старались отрубать головы. Враги падали замертво. Некоторые падали наземь, как простые смертные из плоти и крови, иные поверженные рассыпались в прах прямо на глазах, становились подобными пеплу костра.

И все же, когда все закончилось, несмотря на то, что враги лежали на земле, на той же земле осталось немало от монашеской братии. И костер в ночи гневно гудел, когда монахи кремировали останки.

На рассвете Рагнору нестерпимо захотелось спать. Монахи и поселенцы принялись за работу, они стали строить новую церковь. У них получалось убогое строение, но монахи молились, чтобы Господь принял его как свою обитель.

Рагнор проснулся и увидел, что он не один. Нари пришла к нему.

— Я слышала зов, — нежно прикоснулась она к его щеке, свернувшись клубочком рядом.

Нари погладила его по лбу, прижалась к нему, давая понять, что хочет его, и он проснулся, исполненный страсти, которую могла утолить только та страсть, что предлагала она. Но потом он уснул, а проснувшись, пошарил рукой подле себя и не обнаружил Нари…

Он вскочил внезапно и только тогда увидел, что она сделала.

Его меч лежал на земляном полу. Они окружили соломенный матрас, что служил ему постелью. Их предводитель зашел в хижину и вытащил меч. На губах его играла насмешливая улыбка. Рагнор приподнялся на локтях, пораженный увиденному.

— Неужели? Ты!

— Время принять смерть, седьмой сын седьмого сына.

Нари скользнула за спину того, другого.

— Прости, Рагнор, но мы не созданы для того, чтобы пить кровь крыс и вепрей. Ты мог бы быть самым главным среди нас, но…

Она затихла.

Она все хорошо спланировала. У нее было время. Она подставила его.

— Прости, Рагнор. В Валгалле, я думаю, ты сможешь меня простить.