— Ничего твой кузен не испортил. Кроме того, его уже здесь нет, и значит, можно о нем позабыть. Мне бы хотелось позагорать еще немножко, пока солнце не село, — Лилиан вновь с удовольствием вытянулась в шезлонге, раскинув руки. Гийом, молча, лег на соседний. Настроение его, судя по всему, нисколько не улучшилось.

— Гийом, если ты считаешь, что должен навестить тетю, так я вовсе не возражаю, — произнесла Лилиан. — Я охотно побуду и в одиночестве.

— Ни о чем не тревожься, родная. Все свои обязательства перед тетушкой я уже выполнил, поверь мне, и даже с лихвой.

Гийом говорил тихо и вроде бы спокойно, однако в голосе его отчетливо ощущались нотки едва сдерживаемого гнева.

Кажется, отношения в этой семье не совсем безоблачные, подумала Лилиан, глядя в небо. Но от нее не требуется ни сочувствия, ни понимания, ни даже доброго совета. Отношения Гийома с родственниками ее совершенно не касаются. Она здесь для того, чтобы делить с ним ложе, а вовсе не проблемы и заботы… Так что, пожалуй, не станет она расспрашивать его про тетушку. Равно как и про загадочную Коринну… Интересно все-таки, кто она, собственно, такая? Но, в конце концов, у Гийома своя жизнь и она, Лилиан Фейвелл, в этой жизни лишь случайный эпизод.

Но тут Лилиан вспомнила те особые, многозначительные интонации в голосе Жан-Поля, с которыми он произнес имя Коринны, и явное злорадство, что вспыхнуло в его черных глазах. Увы, похоже, эту Коринну так просто из головы не выкинешь…

А ведь Жан-Поль — это тот самый змей, затаившийся в раю, против которого предостерегал ее Гийом! — внезапно осенило молодую женщину. Лилиан неуютно поежилась, как если бы солнце на мгновение закрыла темная туча.

7

Вообще-то никакая это не туча, твердила она себе. Просто мимолетная тень, не более. И все-таки… все-таки…

В погожие солнечные дни они с Гийомом загорали на пляже, плавали в бассейне, играли в теннис, прогуливались по округе. Но тень по-прежнему омрачала ясный свет дня. И когда они ужинали при свечах, или сидели рядом в залитой лунным светом беседке, потягивая вино и беседуя вполголоса, или слушали музыку в одной из гостиных замка, тень не исчезала.

Не исчезала она даже ночью, когда они с Гийомом предавались упоительной любовной игре, когда он ласкал ее с такой самозабвенной нежностью, когда она засыпала в его объятиях.

Лилиан горько жалела, что не спросила в тот же день небрежно, как бы, между прочим: «Кстати, а кто такая Коринна».

Ведь задать этот вопрос сейчас означало бы показать, что на сердце у нее неспокойно. Что — почему бы и не сказать все как есть? — она отчаянно ревнует…

Но Гийому вовсе незачем знать о ее затаенных страхах. В конце концов, имеет ли она право совать нос в его личную жизнь? Условия их взаимоотношений заданы раз и навсегда. И ревность тут совершенно неуместна.

Незваные гости больше не омрачали их покоя. По правде говоря, никакие визитеры в поместье вообще не появлялись. Внешний мир словно перестал существовать.

Лилиан сама удивлялась тому, как быстро привыкла к полусказочному миру замка Карийон, где незримые слуги спешили выполнить любое ее пожелание. Она видела и понимала, что это благодаря компетентному, исполнительному Бернару отлаженный механизм повседневной жизни замка работает так четко и безупречно. И, что бы уж ни думал седовласый дворецкий насчет гостьи из далеких Штатов, держался он с Лилиан неизменно почтительно и едва ли не благоговейно, как если бы прислуживал особе королевской крови.