— Нравится?

— Да, приятное лицо. Хотя бывают и лучше… У Вали, например. — Больной быстро взглянул на Овсова.

— А как женщина годится?

— Не знаю… Возможно.

— В постель затащил бы? — не отставал от парня Пафнутьев.

— У меня такое ощущение, что в этом и надобности бы не было — тащить в постель. Она сама бы туда забралась.

— То есть у тебя к ней отношение не очень хорошее?

— Даже не знаю, что вам сказать… Дело в том… Да ладно, чего уж там…

— Э нет! — пресек отступление больного Пафнутьев. — Слушай внимательно… Не так важно, что ты скажешь четко и внятно, как то смутное и невнятное, что промелькнуло на долю секунды в твоей помятой голове, что вызвало бессвязные ощущения… Понимаешь? Вот ты сейчас хотел что-то сказать, но тут же остановился. Что ты хотел сказать? Что напрашивалось на язык?

— Мне показалось… У меня промелькнуло подозрение, что я уже был с ней в постели.

— Это было прекрасно?

— Не знаю… Восторга не чувствую.

— Может быть, это твоя жена?

— Не знаю.

— Но у тебя есть жена?

— Возможно… Степан Петрович говорит, что мне около тридцати, значит, вполне вероятно.

— Дети? Дети не возникают перед твоим смутным взором?

— Нет… А вот детские голоса иногда слышу… Малые дети, лет пять, может быть, три… Что-то так.

— Как эти голоса к тебе относятся?

— Вроде зовут меня… Или я их разыскиваю, а они откликаются откуда-то… А откуда именно, не пойму. Между нами что-то стоит… Они словно проходят сквозь меня, не замечая… Или я прохожу сквозь них и тоже не вижу их, не ощущаю. Только голоса. Иногда громче, иногда тише. Иногда детский плач, тихий такой плач, как могут дети плакать в одиночку. — Больной взял со спинки кровати полотенце и осторожно промокнул взмокший лоб. — Простите, я устал. Не могу долго работать умственно, — он виновато улыбнулся.

— А газеты? Такую гору газет можете прочитывать? — спросил Пафнутьев, поднимаясь.

— Это не умственная работа. Это так… Забава. Простите, — он посмотрел на Овсова, потом на Пафнутьева, — вы так и не представились… Кто вы?

— Пафнутьев. Павел Николаевич.

— Это я уже слышал…

— Следователь прокуратуры.

— Ага… Значит, разговор был серьезным?

— Вполне.

— Простите… А зачем вы приходили?

— Мне необходимо было убедиться, что у моего друга Овсова есть такой вот клиент, что он выглядит вот так и что у него именно те проблемы, о которых говорил Овсов.

— А теперь? В чем ваша задача теперь?

— Для начала я хочу знать твое имя.

— И вы мне его сообщите?

— Немедленно.

— Тогда я найду этого типа в зеленых штанах, — как бы про себя проговорил больной. — Ведь сейчас он меня не узнает, верно, Степан Петрович?

— Да, ты немного изменился, — смешался Овсов. — Узнать тебя действительно трудно даже для тех, кто хорошо те