Бросив последний взгляд на забор, Вон спрыгнул с дерева и направился к логову Лукаса. Но он не забыл о своей цели, не отказался от нее. Тайна Пси, поселившегося в такой близости от веров, будет разгадана. Никому не ускользнуть от ягуара, взявшего след.

* * *

Фейт смотрела в кухонное окно. И хотя в ответ на нее глядела лишь темнота, ей никак не удавалось отделаться от впечатления, что за ней кто-то следит. Нечто очень опасное кружило за стенами, защищавшими ее от внешнего мира. Вздрогнув, она обхватила себя руками. И замерла. Она же Пси — с чего бы ей так себя вести? Очередное мрачное видение? Может, они влияют на ее ментальные щиты? Усилием воли опустив руки, она решила отвернуться от окна.

И вдруг поняла, что не может.

Вместо этого она шагнула вперед и прижала к стеклу ладонь, словно потянувшись наружу. В мир, который почти не знала. Фейт всегда жила взаперти, у нее не было выбора. Там, по ту сторону, ее психика могла разрушиться, эта угроза непрерывно стучала в ее голове барабанным боем, который ей никак не удавалось заглушить. Там эмоции давили на нее со всех сторон, и она видела бесчеловечные, мерзкие, отвратительные вещи. Там она была слабой. Куда безопаснее жить за стенами.

Но теперь они шли трещинами. Что-то хотело пробраться внутрь, и Фейт не могла ему помешать. Она знала это так же, как и то, что ей не спастись от того, кто рыщет за забором. Ее преследует хищник, и он не уймется, пока она не окажется в его когтях. Ей следовало бы испугаться. Но она Пси — и потому не чувствовала страха. Если бодрствовала. А вот во сне она испытывала столько эмоций, что щиты, отделяющие ее от ПсиНет, могли не выдержать, и тогда Совет обо всем узнает. Дело шло к тому, что она вообще не хотела ложиться спать. Что, если она снова умрет, но на этот раз по-настоящему?

В бескрайнем безмолвии, бывшем ее жизнью, запищала консоль связи. Было уже поздно, и потому звонок оказался неожиданным — М-Пси отвели эти часы для ее сна.

Фейт наконец отвернулась от окна. Пока она шла к консоли, ее накрывало ощущение надвигающейся катастрофы, зловещее знание, что-то между истинным ясновидением и элементарной интуицией.

И это тоже было ей внове — мрачное понимание, что некое зло парит рядом, только и выжидая, когда же ее охрана отвернется.

Нацепив маску безразличия, прикрывшую душевную сумятицу, Фейт нажала кнопку на сенсорной панели. Она никак не ожидала увидеть лицо, появившееся на экране.

— Отец.

Энтони Кириакус возглавлял их семейную группу. До двадцатилетия Фейт — возраста официального совершеннолетия — он был ее опекуном совместно с Жанной Лисовски, с которой двадцать пять лет назад заключил контракт на воспроизведение потомства. Они оба участвовали в ее воспитании, хотя детство Фейт продлилось недолго. Спустя три года после рождения ее изъяли из-под их опеки — с их полного на то согласия — и изолировали, поместили туда, где ее способности могли развиться в полной мере.

Туда, где щупальца безумия можно было обуздать.

— Фейт, у меня плохие новости относительно нашей семьи.

— Что случилось?

У нее упало сердце. С большим трудом Фейт сдержала свою реакцию. Мало того, что это было для нее необычно, так еще и могло оказаться предвестником видения. А его Фейт допустить сейчас не могла. Только не того, что приходило к ней в последнее время.

— Твоя сестра, Марин, мертва.

Перед глазами на миг потемнело.

— Марин?

Та была ее младшей сестрой, Фейт ее практически не знала, но всегда издалека за ней присматривала. Кардинал-телепат, даже в столь юном возрасте Марин уже достигла многого — и все ради интересов семьи.