10

Одним глазом Родни Эронсон смотрел на экран монитора своего компьютера, а другим — на дверь кабинета Лаксфорда; задача не из легких, учитывая, что его собственный кабинет-кабинка располагался в противоположном от кабинета шефа конце редакции и разделяющее их пространство было заполнено многочисленными столами, картотечными шкафами, компьютерными терминалами и постоянно перемещающимися журналистами «Осведомителя». Участники совещания разошлись по своим местам, как только Лаксфорд отложил его на час. Если приказ главного редактора и вызвал у них любопытство, виду они не подали. Но Родни остался. Он хорошо разглядел мужчину, сопровождавшего Лаксфорда, и выражение едва скрываемой враждебности на его лице посоветовало Родни задержаться у аккуратной, до маниакальности, кабинки мисс Уоллес на тот случай, если произойдет что-нибудь интересное.

И что-то таки произошло, но когда Родни, откликнувшись на звуки повышенных голосов и падающих тел, распахнул дверь в кабинет главного редактора, демонстрируя свою глубокую и неизменную озабоченность безопасностью Лаксфорда, к своему великому изумлению увидел распростертую на полу рыжеволосую женщину. Мистер Враждебность склонился над ней, из чего можно было заключить, что это он отправил ее в нокдаун. Что, черт подери, тут стряслось?

Как только Лаксфорд — вечное воплощение признательности — коротко приказал ему убраться из кабинета, Родни стал размышлять. Рыжая, безусловно, фотограф. Никак иначе объяснить ее кофр с аппаратурой нельзя. Но вообще-то не главный редактор газеты покупает у внештатных фотографов их работы. Они его даже не видят. Они встречаются с фоторедактором или с одним из его помощников.

Так что же это значило? И кто такой мистер Враждебность, если уж на то пошло? Поскольку напал он на Рыжую, можно предполжить, что ему не хочется, чтобы сделанные ею снимки были напечатаны в газете. Следовательно, это какая-то знаменитость. Но кто? На важную персону он не похож. Вообще ни на кого не похож. Значит, есть вероятность, что его запечатлели вместе с кем-то, чью честь он защищает.

Очень интересная мысль. Возможно, рыцарство все еще живо. Но тогда странно, что мистер Враждебность врезал женщине. По всем правилам, врезать он должен был Лаксфорду.

Со времени рандеву в «Хэрродсе» Родни не спускал с дорогого Дена глаз. Прошлым вечером он до предела издергал ему нервы, каждый час заглядывая к главному редактору в кабинет и озабоченно спрашивая, когда начнут печатать утренний выпуск.

Родни решил, что задержка связана со встречей в «Хэрродсе», которую он, видимо, неправильно истолковал. Тут явно попахивает какой-то историей. Женщина эта связана с правительством, а значит, ей есть что рассказать.

Ну, конечно. Разве Лаксфорд не барабанил по клавиатуре своего компьютера, когда вчера вечером Родни вернулся из «Хэрродса»? И ради чего он медлил с подписанием номера в печать, как не ради подтверждения материала? Лаксфорд не дурак. Без подтверждения из двух независимых источников он ничего печатать не будет.

И все же — кто эта женщина? После возвращения из «Хэрродса» Родни все свое свободное время отдавал скрупулезному изучению прошлых номеров «Осведомителя», чтобы установить личность женщины. Если она член правительства, наверняка раз или два они про нее писали. В половине двенадцатого ночи Родни оставил свою затею, чтобы возобновить поиски с утра. А утром, разговаривая с Корсико, он вдруг сделал стойку на его слова: «Я тут покопался в библиотеке…» Какого черта он корпит над старыми номерами «Осведомителя», когда всего-то и нужно, что спуститься на три этажа вниз, полистать справочник палаты общин и убедиться, что источник Лаксфорда в самом деле член парламента, а не просто служащая, имеющая доступ к правительственному автомобилю. Там она и оказалась на странице триста пятьдесят семь — на треть лица челка, на треть лица очки и милая улыбочка.