Пока Самоделкин возился с извлечением взрывчатки, я занялся машиной. В помощь мне выделили робота сварщика. Робот выглядел, как полуметровая тумбочка на колёсах, оттуда торчали манипуляторы, в одном из которых он держал электрод.

– Вот эту вот сюда, – отдал я приказ. – Сварные швы здесь и здесь.

Я отвернулся, раздался треск, полетели искры, а через пару минут на трубах каркаса красовалась приваренная пластина.

– Молодец, теперь спереди, вот эта пластина (у меня они были подписаны), здесь и здесь.

Работа заняла полтора часа, после чего машина стала такой, какой я её и хотел видеть. Система за такую работу наградила меня одним очком «Механика», притом, что я только пальцем показывал.

– Есть способ сделать броню легче, – вдруг заявил сварщик.

– Ты что, разговаривать умеешь?

– На меня перекидывается часть мощности центрального компьютера. А динамик встроен по умолчанию.

Ещё один умник.

– И как её сделать легче?

– Поскольку броневой каркас всё равно не герметичен, а его основное назначение в защите от пуль, стоило сделать сами пластины толще, а в них насверлить отверстий, которые размером будут меньше пули. Общая конструкция ослабнет, но против пуль прочности будет достаточно. Вес при этом можно уменьшить на пятнадцать процентов.

– Ты, конечно, молодец, но уже поздно, да и не хочу я ничего сверлить, пусть будет, как есть, там вес небольшой и пятнадцать процентов погоды не сделают.

Последнее, чем я занялся в этот день, было холодным оружием. Сабжу требовалось нечто лёгкое, чем можно действовать быстро. На ум ничего кроме рапиры и самурайского меча не приходило. Подумав, остановился на рапире. Рубящее и режущее оружие бесполезно против твари с хоть какой то броней. А шпагу или рапиру можно, при наличии надлежащего умения, вогнать в сочленение брони, или в глаз, или в ухо. Короче, в руках мастера от неё толку больше.

Тут, правда, выяснилось, что я отнюдь не мастер исторического фехтования, а потому просто не знаю, что такое рапира и чем она отличается от шпаги. В итоге начал делать просто длинный колющий клинок, гранями которого можно немного рубить. То, что получилось в итоге, система обозвала красивым словом эсток.

Как видно было из характеристик, этой штукой можно эффективно колоть, но затачивать следует только последнюю треть. Я на всякий случай заточил целиком. Гарду поначалу сделал в виде простого перекрестья, потом всё таки сделал чашу, прикрывающую руку. Фехтовать, вроде бы, не мешает. Потом дал задание Самоделкину сделать пластиковые ножны, а сам отправился отдыхать.

Но отдохнуть мне снова не дали. Слова попросил биокомпьютер, тот самый, что занимался потрохами монстров и готовит мне мутагены.

– Есть новая информация по поводу вашего прошлого задания?

– Я давал задание? – я уставился на компьютер непонимающим взглядом.

– Совершенно верно, – заявил он. – Вы вручили мне препарат и велели его изучить. Субстанция оказалась сложной в изучении, работа заняла много времени.

– И?

– Состав препарата полностью изучен.

– И что это дало? Нет, сперва напомни, что там был за препарат?

– Мозг зомби.

– А, точно, помню, было такое. И что с ним?

– Кристаллическая структура способна передавать импульсы и накапливать информацию, это небольшой компьютер, в случае с зомби он обеспечивал исключительно простейшую моторику, но это занимало едва сотую долю процента его возможностей. Теоретически, на его мозг можно было записать информацию, которая сопоставима с файлами Василия Филипповича.

– Уже интересно. А как это можно использовать?

– Я взял на себя смелость провести некоторые эксперименты, вещество поддаётся обработке, часть безвозвратно утеряна, но оставшегося хватило на одно полезное изделие.