|
Говорит, смотри, мол, бабуле семьдесят. А на фото реально тетя максимум лет сорока, и ни одной морщинки. И крем «Anomalic simbiderm», маленькая такая баночка за семь тысяч евро, от силы в ней грамм пятьдесят, не больше. А Гена улыбается и говорит, что моей килограммовой банки с «сиреневой кислотой» хватит на сотню таких кремов, и «змей», англичанин тот, нелегал, контрабандист и профессиональный рисковщик шкурой, специально прилетал за моей добычей – Ботаник с ним отдельно договаривался. Жмот оказался британец, сто тысяч всего дал, такую мину при этом скорчив, словно мы его до нитки разорили. Медленно так, аккуратно отсчитал бумажки, которые вскоре на долги и разбежались. Знал бы раньше, сколько на самом деле стоил мой товар, за сотню не отдал точно, всю бы наличность с буржуя стряс до последней копейки, в долги бы его, подлеца, загнал. Кстати, фирма та, как и следовало ожидать, с ЦАЯ сотрудничает, спонсирует, так сказать, наших профессоров с академиками. И учитывая, с какой скоростью прискакал «змей» за моей банкой, наши расценки ему понравились больше профессорских…
Когда машина ученых проезжала мимо моей «Нивы», я слегка напрягся. Была и у меня штуковина из Москвы, и кто знает, насколько чувствителен локатор «Газели» к отдельным вещицам. Под сиденьем лежит у меня небольшая саперка, внешне самая обычная армейская лопатка с деревянной ручкой. Единственно, дерево потемневшее и на вид глянцевитое, да металлические части чуть заметно серебрятся на солнце. Острая, зараза, наточил я ее душевно перед тем, как в аномалию одну интересную бросить вместе с пятью «заказными» ножами и длинным кавказским кинжалом – подарком для одного крупного бонзы из какой-то этнической группировки. Полежал там мой инструмент где-то с месяц, пока не перестало поблескивать в воздухе, да мелкая рябь на песке не улеглась. Потемнел металл ножей, насыщенный непонятной энергией, засеребрились линии заточки, над которыми поработал мастер, специально приглашенный оружейник. Потому что клинки эти после воздействия «горна» переточить или подправить уже не выйдет. Редкая аномалия «горн» этот и весьма смертоносная – сворачивает кровь в жилах еще на подходе к редким проблескам в воздухе, лопается кожа, и через сутки от человека остается высохшая до звона мумия. Но что сталкеру смерть, то разным металлам, похоже, жизнь, и очень долгая. Дерево и пластмасса, конечно, не укрепляются настолько хорошо, как сталь, однако деревянная ручка по твердости стала словно гранитной, даже звенит при ударе. Что же касается самой лопатки… один только раз свернул я на ней заточку, совсем чуть-чуть. Рубанул рельс, от души и с большим замахом. Расстроился крепко – видно было, что чуть скосило кромку лопатки, пустяк совсем, как резала она, так и режет. Но решил больше не экспериментировать. Зря беспокоился. На следующий день от загиба и следа не осталось – выправился металл. Хороший получился инструмент. Скажем так, многоцелевой. И двери я им выламывал и прорубал, и землю копал, и в качестве топора использовал, и, думается, от какой-нибудь ходячей гадости лопатка моя тоже сгодится в лучшем виде. Продать хотел ведь, для этого и кидал в «горн», знал, что хорошую цену за «саперку» дадут, – знал я не понаслышке, в какую деньгу аномальные ножи влетают. Шиш теперь, не продам. Как там в одном мультфильме говорилось? «Такая корова нужна самому», ага. Если и «аномалила» моя саперка, то локатор этого излучения не уловил. Укатили ученые. Я снова попытался заснуть, и получилось это не сразу. Сон пришел только в третьем часу ночи.
* * * Братец появился утром, довольно рано – на часах не было пяти и едва начало светать. Молча открыл заднюю дверь, плюхнулся на сиденье и закрыл лицо руками. В зеркало было видно, как он слегка покачивается, и время от времени я слышал мощные «ики», сопровождаемые короткой отрыжкой, и тихие стоны. |
