Звук привлек внимание Мэгги. Она уставилась на вилку, лежащую на хрупком фарфоре, снова став вилкой, а не оружием, которое могло нанести лицу Коннора непоправимый ущерб, оставив шрам или ослепив его. Мэгги задрожала от страха.

А Коннора трясло от гнева.

— Простите, — произнесла она слабым, сдавленным голосом. — Я никогда…

Голос ее замер, так как его уже не оказалось с ней рядом. Задняя дверь вагона хлопнула так сильно, что Мэгги всем телом ощутила сотрясение от удара.

Она медленно опустилась на стул. Вкусные запахи еды просачивались сквозь серебряные крышки. Но то, что было таким аппетитным, сейчас только вызывало тошноту, и Мэгги, презрев условности и элегантные линии своего платья, сжалась на стуле, подтянув колени к груди, пытаясь побороть тошноту. Она долго сидела так — в голове у нее было почти пусто, она смотрела прямо перед собой, полностью отрешившись от всего окружающего.

Когда Мэгги наконец шевельнулась, все ее тело застыло от скрюченной позы. Она прихрамывала и потягивалась весь обратный путь до спального вагона. Только увидев, что вагон пуст, она выдохнула воздух и осознала, что все это время задерживала дыхание. Ее не интересовало, куда пошел Коннор, чтобы излить свой страшный гаев; она была просто рада остаться в одиночестве.

Мэгги зажгла одну из керосиновых ламп и опустила шторы на окнах. На глаза ей попался флаг с надписью «Новобрачные», и она сорвала его, скомкала и затолкала под стол. Она как раз раздевалась, когда услыхала голоса вернувшихся официантов. По их смеху и фырканью в соседнем вагоне Мэгги поняла, какой ход событий они вообразили, увидев нетронутую еду. Тревожный взгляд Мэгги упал на пустую постель. Как далеки они были от истины!

Раздевшись и набросив на себя ночную сорочку и халат, она постелила постель и нашла комплект белья для Коннора. Отнесла его во второй вагон и положила на одном из диванов. После короткого колебания Мэгги постелила простыни и одеяла и нашла несколько диванных подушечек мужу под голову. Потом проверила, насколько удобно лежать на диване, вытянувшись на нем и повернувшись с боку на бок, чтобы прикинуть его длину и ширину. Ей понадобилось несколько минут, чтобы понять, что Коннору будет очень неудобно.

Она подумала о кровати и о том, что говорил ей недавно Коннор. Не могло быть и речи о том, чтобы разделить с ним постель. Ей не пришлось принимать решения, потому что она уснула, не сделав выбора.

Когда Коннор вернулся на вокзал, оставалось несколько минут до полуночи и несколько секунд до отправления поезда номер 454. Только он поднялся в вагон, как поезд тронулся. Он несколько секунд постоял на площадке, спрашивая себя, следует ли ему отправиться спать на свой диван, или войти в спальный вагон с риском ввязаться в еще один спор с Мэгги. Приглушенный свет, просачивающийся из-под опущенных штор, предупреждал, что Мэгги не спит и ждет его. Интересно, подумал Коннор, беспокоилась ли она, что он может отстать от поезда, или же молилась об этом?

Коннор несколько долгих мгновении смотрел на дверь в спальный вагон. Подумал о том, что придется спать в одежде, что не сможет помыться, что всю ночь не сможет вытянуться, если выберет диван, и не сможет расслабиться всю ночь, если ляжет на полу. Затем вспомнил глаза Мэгги, оскорбленный и загнанный взгляд, боль человека, которого предала. Повернулся к левой двери с площадки и вошел в вагон-столовую.

В вагоне было темно, и он не стал зажигать лампу. Аромат от не съеденной ими пищи все еще стоял в воздухе, но, быстро проведя рукой по столу, он убедился, что все уже унесли. В животе у него урчало, рот наполнился слюной, но не было возможности утолить ни голод, ни жажду.