|
Его могучие гребки сулили очень скоро сократить дистанцию между нами; как я ни старался, незнакомое в управлении судно упорно не желало меня слушаться и двигалось во все стороны, кроме той, которая была мне нужна. Все мои силы уходили на поддерживание курса. Когда мы удалились от берега на несколько сот ярдов, мне стало ясно, что через полдюжины гребков мой соперник сможет ухватиться за корму пироги. В отчаянии, я с удвоенной энергией заработал этим прадедушкой всех весел, но ограбленный воин все равно неуклонно продолжал настигать меня. Его рука уже нависла над кормой, когда из глубины поднялось гладкое гибкое тело. Он заметил его, а ужас, появившийся в его глазах, и исказившееся в смертельном испуге лицо уверили меня, что с его стороны мне больше опасаться нечего. Вскипела вода, и вокруг тела воина обвились скользкие кольца ужасного чудовища - доисторического морского змея. Он раскрыл пасть с острыми клыками и длинным раздвоенным языком. Глаза выпукло сидели на страшной голове, покрытой костяными наростами, образующими подобие рогов. Следя за этой безнадежной схваткой, я поймал на себе взгляд обреченного и готов был поклясться, что прочел в нем немую мольбу о помощи. Меня вдруг охватила волна сострадания к несчастному. В конце концов, он был таким же человеком, как и я, а то, что еще минуту назад он с удовольствием прикончил бы меня, стало не главным перед лицом угрожающей ему опасности. Бессознательно я перестал грести, как только из воды показалось чудовище, и теперь пирога покачивалась на волнах в непосредственной близости от сплетенных тел. Змей, казалось, забавлялся с жертвой, прежде чем сомкнуть свои челюсти и увлечь добычу на дно. Массивное змеиное тело то расслабляло, то снова сжимало стальные кольца вокруг воина. Уродливая, широко раскрытая пасть угрожающе нависала над лицом человека, а раздвоенный язык то и дело касался медной кожи, молниеносно вылетая из-за острых клыков. Обвитый змеем великан упорно сражался за свою жизнь. Каменным топором он наносил удары по роговой броне, покрывающей все тело животного, но с таким же успехом он мог бы стучать по ней кулаком. Я не мог больше сидеть в бездействии и смотреть, как мой ближний становится добычей ужасной рептилии. В корме лодки все еще торчало вонзившееся в нее копье, пущенное тем, кого мне предстояло спасти. Сильным рывком я выдернул копье, с трудом поднялся на ноги в раскачивающейся пироге и изо всех сил вогнал его глубоко в раскрытую пасть морского змея. С громким шипением он отпустил свою жертву и бросился в мою сторону, но копье, застрявшее в горле, помешало ему схватить меня, хотя в попытке сделать это он чуть не перевернул лодку. Глава VIII Храм махар Абориген, очевидно невредимый, быстро забрался в лодку и, ухватившись за копье, торчащее из страшной пасти, помог мне сдержать натиск разъяренного монстра. Кровь раненого змея окрасила воду. По его слабеющим атакам я понял, что нанес ему смертельную рану. Вскоре змей прекратил свои попытки добраться до нас, задергался в конвульсиях и перевернулся кверху брюхом. Только тут я осознал, в какую опасную ситуацию попал, причем по своей собственной воле. Ведь теперь я находился в полной власти меднокожего гиганта, у которого украл его пирогу. Продолжая сжимать копье, я перевел взгляд на его лицо - он внимательно разглядывал меня. Вот так, не выпуская из рук единственного копья, мы несколько минут с любопытством изучали друг друга. О чем думал он, не знаю, у меня же в голове вертелась только одна мысль: как скоро этот дикарь возобновит военные действия против меня? Но он вдруг обратился ко мне с речью на незнакомом языке. Я покачал головой, показывая, что не понимаю его, и, в свою очередь, сказал ему несколько слов, с помощью которых саготы общаются с рабами махар. |
